Корабли Мериора
Шрифт:
В ней поднялась ответная волна. Для Элайры она звенела и гудела, как неистовый колокол. Наконец-то ей открылось, что является ключом к Аритону. Ее чувство: сильное, глубокое. Такое, каким оно у нее было всегда. Элайра увидела любовь, которую он постоянно и даже безжалостно подавлял, думая, что ее тяга к нему — не более чем уловка Морриэль, предпринимаемая ради вторжения в его душу.
Ну почему они поняли друг друга только сейчас, когда невозможно насладиться этим удивительным открытием? Увы, между ними стояла чужая беда: рыбак по-прежнему находился в тяжелом состоянии и дорога была каждая минута.
Годы наблюдения за больными научили
Если этому рыбаку суждено выжить, надо действовать быстро и решительно.
Элайра заставила себя сосредоточиться. Ладони у нее были влажными от пота. Сложив их чашей и поместив туда свой кристалл, она вновь склонилась над раненым. Сейчас, когда рыбак почти не дышал, его рана выглядела еще чудовищнее. От Аритона Элайра научилась заглушать в себе нашептывания здравого смысла, требовавшего ради благоразумия и спасения человека удалить это страшное месиво вместе с рукой. И никто не упрекнул бы их с Аритоном: лучше калека, чем мертвец.
Сердце Элайры упрямо не желало соглашаться с подобным благоразумием. Все ее существо противилось очевидной вроде бы необходимости вмешаться в чужую жизнь и довершить то, что начала слепая стихия шторма. Закусив губу, Элайра направила свою волю в кристалл кварца. Не зная, каким будет исход, но понимая, что идет на отчаянный риск, она вторглась в магическое полотно, чтобы соединить магические заклинания с целебными свойствами трав и выправить руку.
Кости, кровь, мышцы и хрящи — все они требовали своих заклинаний, не очень-то сочетавшихся между собой. А ведь их еще предстояло связать с жизненной силой самого рыбака.
Элайра не помнила, когда именно музыка Аритона вновь пришла ей на помощь. Она накладывала особо трудное заклинание и почувствовала, что у нее дрожит рука. И сейчас же раздались успокаивающие, ободряющие аккорды лиранты. Всякий раз, когда сердце было готово сжаться от страха, а напряжение — разрушить ее связь с кристаллом, музыка укрепляла колдунью; извлекаемые Аритоном звуки постоянно говорили ей, что она не одна и что все идет не так уж плохо.
Его музыка была чудом, и такое же чудо Элайра наблюдала собственными глазами. Кусочки раздробленной кости, словно части головоломки, послушно вставали в нужные места. Только здесь головоломка состояла из множества слоев, и к каждому ее кусочку тянулись нити заклинаний, которые нельзя было ни перепутать, ни оборвать. Музыка Аритона поддерживала руки Элайры, сосредоточенность ее ума и спокойствие сердца. Восстанавливая поврежденную плоть, Элайра не забывала удалять мельчайшие волокна каната, застрявшие в ране. Стоило пропустить хотя бы один, и рыбаку грозила бы смерть от заражения крови.
Восстановив кость и хрящи, Элайра занялась мускулами и сетью кровеносных сосудов. Эта задача была еще сложнее: каждый неправильно соединенный сосуд мог стать причиной последующего кровотечения, каждое неверное соединение сухожилия привело бы к неподвижности руки. Сухожилия приходилось сшивать особой иглой. Если бы не сон, парень вопил бы сейчас от боли. Элайра не видела ничего, кроме его руки и своих пальцев, держащих иглу. Пот струился у нее по вискам и стекал к подбородку. Но игла
Потом Аритон заиграл медленнее. Музыка утратила резвость, став нежнее и задумчивее. Элайра к этому времени густо смазала края раны особой мазью, поместила руку рыбака в лубок и надежно перевязала.
Свечи почти догорели. Фитили тревожно вздрагивали от любой волны ветра, проникавшего сквозь щели. Элайра медленно разогнула спину, затем сняла нагар со свечей. Она настолько утомилась, что даже не могла связно думать. Уже инстинктивно разыскав метелку, она несколько раз провела по куску тряпки, сметая меловые линии, вдоль которых располагались узлы заклинаний. Магическое полотно сослужило свою службу и больше не требовалось.
Ее связь с кристаллом все еще сохранялась, и потому окружающее пространство Элайра воспринимала сейчас магическим зрением. Магические силы, которые теперь ничто не сдерживало, вырвались на свободу. В который уже раз послышался громкий треск; у Элайры зазвенело в ушах. Душа рыбака, лишенная защитного кокона, заметалась в воздухе. Потянулись томительные секунды, полные тревоги: а вдруг душа не сумеет вернуться в тело. Прошло еще несколько мгновений. Раненый вздрогнул и застонал.
Элайре казалось, что у нее нет сил даже на дыхание. Голова кружилась, ноги подкашивались, вынуждая изможденную послушницу опуститься на колени. Но сейчас музыка не протянула ей руку поддержки, а своих сил подняться у нее уже не было. Элайра даже не могла подсказать Аритону, чтобы не трогал раненого, пока она не приготовит тому снотворного. Пальцы кориатанской колдуньи дрожали. Она прижала их к лицу, и закрыла глаза.
Опасность для рыбака еще не миновала. Элайра плакала от отчаяния и собственного бессилия. Между тем, что требовалось сделать, и ею лежала сейчас неодолимая пропасть.
Лиранта вновь тихо зазвенела. Слишком поздно. Элайра силилась подняться. Собрав последние капли воли, она пыталась уцепиться за эти звуки… Напрасно. Она рухнула на пол. Звуки были столь же недосягаемыми, как и нужная склянка в корзине.
Сознание Элайры куда-то уплывало. Вслушавшись в настрой мелодии, она вдруг поняла, что Аритон играет вовсе не для нее. Каждый аккорд нес успокоение рыбаку и осторожно погружал его в сон.
Элайра боролась с обволакивающим желанием забыть обо всем и провалиться в пустоту. Забота о выхаживании раненого ни в коем случае не должна ложиться исключительно на плечи Аритона. Пройдет не один час, прежде чем этот парень перестанет нуждаться в их пристальном наблюдении… Вскоре ее мысль куда-то умчалась. Магическое целительство никогда не проходило бесследно. Элайра видела, как более сильные и опытные колдуньи валились с ног и засыпали там, где стояли. Сейчас то же самое произошло с нею. Послушница растянулась на холодных щербатых досках пола и погрузилась в темноту, где уже не было никаких звуков.
Первым, что она увидела, был подрагивающий огонек единственной свечи. Сознание возвращалось, но очень медленно. Мысли сбивались в какие-то ленивые комки и уплывали. Элайра зацепилась глазами за огонек. Музыка больше не звучала, и это насторожило девушку.
Постепенно вернулись знакомые очертания комнаты. Буря утихла, но дождь еще продолжал стучать по крыше. Громко хлопали сорванные с крюков ставни, впуская потоки холодного ветра. Ветер пах солью, прибрежной тиной и мокрыми листьями.