Корабли уходят к планетам
Шрифт:
— Полетит.
Или не менее категорично:
— Не полетит, шаланда…
И редко ошибался.
…Тогда я отшутился: «Петрович, сейчас же не время фанерных самолетов, а век ЭВМ и точных расчетов»… Но, когда с проектом автоматической доставки грунта с Луны ознакомились наши оппоненты — представители другой головной организации, имевшей немалый опыт в космических делах, и когда многие из них высказали аргументированное мнение, что проект значительно опережает время, а возможности современной техники не позволяют его осуществить и, значит, он обречен на неудачу, я не на шутку расстроился. Но отступать было поздно, да и, по правде говоря, не хотелось.
О том,
Выделить что-то нелегко. Но вот смежаю веки, переношу себя в те дни. Из памяти высвечиваются люди, машины, сплетения труб, жгутов, и вот зазвучали голоса…
Мы стоим с Николаем Александровичем у новой автоматической станции, которую через несколько дней отправляем на космодром. У нее пока обычный заводской номер. И долгий путь, прежде чем она станет «Луной-16». Николай Александрович — бывший военный летчик, ныне активный пропагандист советской космонавтики. Мы беседуем с ним об аппарате, о его системах и о том, какие новые задачи предстоит решить во время его почти двухнедельного космического рейса.
— Да, сложно все это, очень сложно, — вздыхает Николай Александрович. — Одних только систем не один десяток. Но скажи, что самое важное в этой машине?
Я вначале полушутя-полусерьезно говорю ему, что его столь трудный вопрос задан, пожалуй, не по адресу: если бы он обратился к инженеру-управленцу Рубцову или его начальнику Владимиру Павловичу, то те сходу бы ему ответили, что в этой машине если и есть что-нибудь достойное внимания, так это, конечно, система управления, а остальное… Но я комплексник и ответить так не могу.
— И все же: что самое важное в этом аппарате?
Когда я подхожу к аппарату, только что поступившему к нам на испытания из сборочного цеха, и он стоит, сверкающий полированными поверхностями, отливающий белизной, я воспринимаю его не как диковинную металлическую конструкцию, а как живое, мыслящее существо. Я подолгу стою около него, осматриваю со всех сторон, и мне хочется угадать, какой у него будет характер, каким он окажется в отработке.
Что такое отработка нового космического аппарата?
В некоторых кинофильмах нашу работу обычно изображают так: в белых накрахмаленных халатах сидят испытатели за пультами, выполненными по всем правилам технической эстетики, включают разные тумблеры, кнопки, клавиши, а на пультах переливаются транспаранты, вспыхивают разноцветные лампочки, высвечиваются всевозможные табло, мигают электрические цифры, колышутся стрелки индикаторов.
Да, все это есть — и халаты, и кнопки, и разноцветные лампочки. Сидим мы и за пультами, но больше — ломаем голову над составлением программ управления и контроля, ползаем по схемам, осциллографируем переходные процессы, расшифровываем и анализируем телеметрические записи, ищем проклятый «корпус» [6] , устраняем завязки, развязываем узелки, ликвидируем дефекты, решаем большие и малые задачи, которые ежечасно преподносит нам хитроумная машина. Одним словом, учим ее работать так, как задумано. Это коротко и называется отработкой. Машины в отработке, как люди в жизни, бывают разными: у каждой свой нрав, свой характер. Встречаются, к сожалению, машины упрямые, неподатливые, строптивые. Только отшлифуешь одну систему, глядишь — разладилась другая. Настроил ее — третья забарахлила. Но на машину не махнешь рукой (как, бывает порой, махнут рукой на нерадивое дитя), ее надо воспитать и заставить работать честно. Но, если заставил и научил, такие машины
6
«Корпус» — пониженное сопротивление изоляции какой-либо электрической цепи (разговорн., в обиходе испытателей).
Но самые дорогие — это те, что даются долгим и упорным трудом: измучают тебя, ты измучаешь их. Но все испытатели знают, что «мученые» машины летают лучше всех. Такой стала будущая «Луна-16».
Но не только «характером» космический аппарат напоминает человека. Посылая в неизведанные дали свое творение, человек хочет, чтобы космический автомат много знал и много умел. И аппарат действительно многое знает, многое умеет делать, «стремится» быть похожим на своего создателя, а кое в чем превосходить его.
«Глаза» станции — ее система астроориентации. С помощью оптических приборов автомат «видит» Солнце, Землю, Луну, «свою» звезду. С их помощью станция ориентируется в полете, находит путь к планетам. Если бы вдруг отказала система астроориентации (станция бы «ослепла»), нам не удалось бы, к примеру, скорректировать траекторию «Луны» и выбрать заданный район посадки.
Радиоприемники с антенно-фидерным устройством — это «уши» корабля. С их помощью аппарат «слышит», «чувствует» волю человека, получает его помощь и поддержку. (К примеру, манипулятор забора грунта на «Луне-16» работал по радиокомандам с Земли). Если бы почему-либо испортился «слух» аппарата, то команды с Земли не находили бы адресата, а значит, полет закончился бы неудачей.
Ракетные двигатели станции меняют его орбиту, переводят с одной траектории на другую. Без них станция не смогла бы «ходить» в космическом пространстве. Топливо, которым перед полетом заправляют двигатель, — это «пища» станции, пища здоровая и весьма-весьма калорийная, приготовленная особо искусными «поварами»!
Автомату для жизни, как и человеку, нужны определенные условия. Их создает система терморегулирования. Если аппарат перегрелся на солнышке и ему жарко, система терморегулирования включает вентиляторы (веера). А чтобы аппарат не переохладился (и не перегрелся), его укутывают в «шубу» — теплоизоляцию. Очень часто аппарат при перелете ведет себя по отношению к солнышку, как турист у костра, равномерно подставляя свои, «аппаратные» бока солнечным лучам.
Мозг автомата, его сложнейшая часть, — система управления. От всех систем и датчиков по специальным проводам — нервам сюда сбегаются сигналы. Система управления «обдумывает» все, что принесла ей нервная система, то есть обрабатывает полученную информацию и выдает управляющие команды, которые включают в работу «мускулатуру» объекта, заставляя его работать согласно логике полета.
Автомат «разговаривает» с человеком с помощью телеметрии. Без телеметрии мы бы не разобрались, отчего с аппаратом вдруг приключилась беда, как функционировали при этом разные системы. Без телеметрии аппарат был бы «нем» и никогда не рассказал о том, что он видит и знает.
Кроме этих систем-органов «Луна-16» имеет еще чуткие рабочие «руки». Манипулятор и буровой станок грунтозаборного устройства — вот умные руки, которые взяли керн лунной породы, бережно и точно вложили его в контейнер и надежно загерметизировали, предохраняя от разрушительного тепла и перегрузок при входе спускаемого аппарата со второй космической скоростью в атмосферу Земли.
Но космический аппарат не мог бы «видеть», «слышать», «ходить» и «думать» — словом, «жить», если бы не система электропитания. Источники питания (химические аккумуляторы, преобразователи) — это сердце корабля. По многочисленным силовым проводам — «кровеносным сосудам» — разносится во все уголки автомата его «кровь» — электроэнергия.