Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
– Мы не знаем, – неохотно отозвался хорист с поцарапанным носом.
А другой проговорил чуть насупленно:
– Это же не наш солист...
Чего-то подобного я ждал! И стало еще тревожнее. Но я изобразил легкое такое, небрежное удивление:
– Вот как? Ваш руководитель маэстро Полоз практикует приглашение звезд со стороны?
– Он много чего практикует, нас не спрашивает, – уже с откровенной хмуростью сообщил рыженький. – Он любит эффекты.
– Ага, – простодушно подтвердил обладатель поцарапанного носа. – Приведет незнакомого
– Но как же так? Без репетиции?
– Репетиции бывают, но с кем-нибудь из наших солистов. А в последний момент – здрасьте, вот вам новенький.
– А после концерта – до свидания, – вздохнул рыженький. – Даже познакомиться не хватает времени...
– Почему так?
– Ну... – Поцарапанный нос пожал плечами. – Он говорит: "Эти дети из других коллективов, им надо скорее обратно..."
– Обидно вам? – посочувствовал я.
Рыженький возразил рассудительно, однако не очень искренне:
– Главное, чтобы номер получился, а обид в искусстве быть не должно.
– Это господин Полоз так говорит?
– Ага... – выдохнул поцарапанный нос. Сокрушенно и дурашливо.
– Значит, ничего вы про этого юнгу не знаете...
– Не-е, Полоз нам не говорил... А вы спросите его самого! – оживился поцарапанный нос. – Вон они идут!
От эстрады – не там, где фургон, а с другой стороны – шли Полоз и загадочный солист. Мальчик был в той же одежде, что на сцене. Он что-то возбужденно говорил Полозу. Тот наклонялся и, отвечая, придерживал его за плечо.
Они уходили.
– До свидания, судари мои, – торопливо сказал я мальчишкам. И через кусты, спиной вперед вышел на аллею.
Полоз и мальчик были метрах в десяти. Я двинулся следом. Они свернули к выходу из сада. Недалеко от арки стоял на обочине темно-красный, плоский, как черепаха, автомобиль. Полоз открыл дверцу, мягко, но настойчиво поторопил мальчика (тот будто сомневался: ехать или нет?). Сели, дверца захлопнулась.
Что было делать? Крикнуть: "Подождите"? Я чувствовал: нельзя. Но ведь сейчас уедут, и тогда ищи-свищи... Вот машина уже тронулась...
К счастью, такси с автоводителем высадило у тротуара парочку и зажгло зеленый фонарик. Я прыгнул в фаэтон:
– Вперед! Вон за той красной машиной!
– Преследование запрещено правилами, – капризным жестяным голосом сообщил динамик.
– Балда! Это мои друзья, мы едем в гости! Если отстану – заблужусь, не знаю адреса. Жми!
– Тогда двойная плата, – сообщил этот механический жлоб.
– Черт с тобой! – я сунул кредитную карточку в щель из панели.
Машина Полоза уже мигала рубиновыми огоньками в конце квартала. Но получивший двойную плату электронный водитель оказался мастером. Скоро догнал красную "черепаху" и поехал сзади метрах в сорока.
Сперва мы катили среди других машин, и Полоз едва ли мог заподозрить слежку. Но скоро магистрали центра сменились нешумными улицами с бледными
– Не приближайся, держи интервал, – велел я. – И пригаси фары.
– А говорил – друзья, – хмыкнул электронный нахал.
– Тебе заплатили, сколько просил! Делай, что сказано.
Машина капризно вильнула, но послушалась.
Через минуту я увидел, что автомобиль Полоза свернул в какие-то ворота.
– Проедешь мимо и затормозишь метрах в двадцати...
Фаэтон так и сделал. Уже без комментариев. Я вышел.
– Прикажете ждать? – официально спросил динамик.
– Можешь ехать.
2
Такси укатило. Я быстро пошел назад, к решетчатым воротам, над которыми висел граненый фонарик с яркой лампочкой-свечкой.
За воротами в глубине темных зарослей светились окна. Судя по всему, там стоял средних размеров особняк.
Я услышал на миг два голоса: мальчишечий и взрослый – Полоза. Потом закрылась дверь.
Самое теперь было дело – перемахнуть невысокую узорчатую изгородь и пробраться к окнам. Но я понимал, что изгородь наверняка с электронным сторожем. Сразу в доме поднимется трезвон!
Я торопливо пошел вдоль заборчика. Он скоро закончился. Точнее, свернул, следуя узкой аллее, которая огибала двор и сад. И я свернул. И оказался совсем недалеко от боковой стены дома, в которой горело широкое овальное окно. Гореть-то горело, но увидеть ничего я не мог: нижнюю половину окна закрывали кусты.
Я обернулся. Неподалеку выступал из тьмы толстый изогнутый ствол дерева. Я подошел, положил руки на теплую бугристую кору.
"Ну, ты прямо совсем как пацан, – мелькнула мысль. – Затеял игру в сыщики, старый дурень..." Но предчувствие было сильнее насмешки. Нет, не до игры тут... Я поднапрягся, прогоняя из тела остеохондроз и лишнюю тяжесть. Все-таки великое дело аутотренинг по системе доктора Павлова-Садовского, вечная ему память... Напружинил руки, скакнул на изгиб ствола. Отсюда ствол уходил вверх вертикально, однако было на нем немало удобных выступов и сучьев. Я, проталкиваясь головой через листья, поднялся метра на три. Колючий каштан угодил мне за шиворот. Будь он проклят, пришлось вытряхивать... Повозившись, я отыскал в черных разлапистых листьях разрыв, глянул сквозь него.
Окно было передо мной. И – вот удача! – не задернутое шторами. Сквозь него я увидел просторную комнату или, вернее, холл с зеленой мягкой мебелью. Ну... а дальше-то что? Холл был пуст. И чего я добьюсь, разглядывая кресла и паркетные плитки?..
А вокруг была душная тьма, в которой надрывались цикады. Сладковато и печально пахло миртом или еще каким-то кладбищенским растением.
Я опять подумал, что все это глупо и неприлично. И хотел полезть вниз. Тут-то и появились в холле Полоз и мальчик.