Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
Я, ничего не скрывая, поведал о дуэли. Эта история Петьку восхитила.
– А ты научишь меня темпоральной коррекции?
– Этому учатся не один год. Ты сперва хотя бы поднимись с постели.
– Я бы давно поднялся, да не велят. Говорят, еще одно переливание надо... А правда, у нас группы крови разные?
– Увы...
– Почему – увы? Наоборот – ура! Значит, я полностью настоящий!
– А до сих пор ты сомневался, балда?
Он
– Маленько...
– Бестолковое ты создание...
– Ну и пусть... – Он завозился, придвинулся ко мне, ухватил за локоть. – Это ничего, что группы разные. Так даже у отца с сыном бывает, мне Митя говорил. Теперь я тебя еще больше люблю...
Я замигал и стал смотреть в окно. Как это Ефрем Георгиевич тогда высказался насчет сентиментальности-то?
Я рассказал Петьке, что памятник восстановили. В прежнем виде. И что бумажный кораблик я там оставил.
Он прошептал:
– Потом еще съездим, ладно? Только в дуэли больше не ввязывайся. Хоть и коррекция, а лучше не надо...
– Постараюсь.
Приходила Карина. Приносила всякие фрукты и яства. Петька старательно благодарил, обещал все это съесть, но потом почти не притрагивался.
– Лопай, – говорил я. – Вон какой тощий.
– Ага, "лопай"! И потом стану такой, как ты!
– Не станешь, не бойся.
– Не бойся! Ты вот не боялся и стал. А мы ведь все-таки похожие, хотя и разные группы крови.
– Я стал таким, потому что не следил за собой...
– А почему не следил?
– Я же объяснял тебе! Была масса работы. Не до режима было и не до диеты!
– У меня тоже будет масса работы. Такой же. Потому что я буду тоже... туннельщиком...
– Ты это точно решил?
– Куда точнее... К тому времени, как вырасту, Конус дойдет до звезды, и я там буду все исследовать. А потом – дальше.
– Ладно, давай. Значит, продолжишь мою работу. По наследству.
– Пит...
– Что, Петушок?
– Пит, а ты... почему не стал продолжать?
– Петька, я же тебе сто раз растолковывал! Свое дело я сделал! У каждого была своя задача. Моя – решена. Дальше – дело других.
– И тебе ни капельки не хочется... снова туда? Узнать, что там будет?
– Если доживу, и так узнаю... А быть активным участником – меня на это уже не хватит. Чего хорошего, если я помру на "Игле", не дождавшись конца?
– Я вот тебе помру!
– Тогда не копай мне душу немытым пальцем... Думаешь, все так просто? Не очень-то легко было уходить
Это и правда было нелегко. И мысль, что финала я могу не увидеть, конечно, не радовала. Но на Землю тоже хотелось отчаянно... И, кроме того, все было расписано. Программа.
– На "Игле" жесткий режим жизнеобеспечения. Сейчас он рассчитан только на двоих...
– Ты будто оправдываешься. А я ведь просто так спросил.
– Чего это мне оправдываться? Петух ты общипанный...
Скоро Петьке разрешили вставать. Но ненадолго. Чаще он лежал. Читал что-нибудь или смотрел стереомультики – экран был у него в ногах, над спинкой кровати.
Ноги у Петьки всегда были укрыты поверх одеяла нашей знаменитой курткой. На куртке часто лежал Кыс. Иногда он принюхивался и лапой трогал место, где был вшит датчик.
Петька однажды спросил:
– Такие датчики есть у всех туннельщиков?
– Не только у них. У каждого, кто на опасной работе.
– А в твоей нынешней куртке есть?
– Мне зачем? Я пенсионер.
– А если... опять? Полоз...
– Полоза, Петенька, взяли. Тепленького. В нашем родном Старотополе. Неделю назад. Пришла информация по спецсвязи. Сидит сейчас в особом заведении на Щучьем острове, есть такое уютное место посреди нового водохранилища. Грехов на нем, на Полозе, столько, что сидеть ему до конца дней...
Это была правда.
Я увидел, что у Петьки будто гора с плеч.
– Вот хорошо-то!
– Конечно. Живи теперь без опаски, не бойся.
– Я за себя, что ли, боялся?!
– За меня?
– За Николая Васильича Гоголя, – буркнул он.
– Обезьяна ты лохматая.
– А ты лысый... Пит, я все равно боюсь.
– Чего?!
– Ну... что ты уедешь опять. Один.
– Куда это я уеду без тебя?
– Не знаю... Мало ли.
– Не выдумывай.
– Ладно... Пит, принеси завтра патефон!
– С ума сошел! Ты весь госпиталь на уши поставишь!
– Вот и хорошо! Скорее выпишут. Принеси...
– Так и быть. Только не крути его весь день.
– Не буду... Пит...
– Ну, что с тобой?
– Я все равно боюсь... Мне кажется, Конус тебя не отпустит насовсем. Вдруг ты опять уйдешь...
– Ну что ты за чушь мелешь! – почти заорал я. И – холодок по спине...
А Петька – он словно чувствовал. Накликал...
Я был дома, когда меня вызвал Юджин. Поздно вечером. И лицо его на экране опять было такое.