Корах. Роман о времени
Шрифт:
– Что бы ни случилось, не оборачивайтесь, – скомандовал Габриэль беглецам.
Но карабкаясь по острым камням пустыни Мертвого моря, чувствуя спиной нечто страшное и неотвратимое, молодая женщина все же обернулась. Красивая и полная жизни, она так и запечатлелась в соляном камне – стремительный разворот точеного тела, волосы, выбившиеся из-под платка и ужас, застывший на прекрасном лице.
В смятении и страхе, движимые предчувствием неотвратимого конца, уверенные в том, что они остались последние в мире людей, девушки, напоив отца вином, совершили инцест – как это часто случается, из самых благих побуждений. Отсюда взяли начало два больших народа Оман и Моав.
* * *
Совет высших ангелов был в разгаре. Связующие все сущее силы выдвигали доводы за и против человека. Сказало Милосердие:
– Создавай
Ответила Истина:
– Не сохраняй его, ибо весь он – ложь.
Возразила Правда:
– Храни и защищай его, потому что он жаждет справедливости.
– Сотри его, – уверял Мир, – ведь он вершит сплошные раздоры.
– Посмотри, – взывали ко Всевышнему другие, – у человека была задача в Ган Эдене – он с ней не справился. Мы дали ему три попытки в нижнем мире, и что же? Беспорядочную любовь пришлось смывать водами чистоты. Идеологию всеобщего строительства этой нелепой башни удалось прекратить лишь разобщением энтузиастов. А чем закончилось торжество бездушного закона в Цдоме и Гоморе, и вспоминать не хочется. Не пора ли признать план по созданию и развитию человека несостоятельным, по крайней мере в нынешнем виде, и прекратить его разработку?
Никто не знает, в какую сторону склонилась бы чаша небесного суда. Доводы высших ангелов за и против смертных выглядели настолько весомо, что невозможно было отдать кому-либо предпочтение. И тогда Всевышний разыграл последнюю карту:
– С Башней не переживайте, – вмешался Он, – если эти души так полюбили свои кирпичи, им придется какое-то время изготовлять их не по своей воле. Так мы восстановим равновесие в мире.
Когда среди спорщиков установилось спокойствие, Всевышний продолжил:
– Я представлю вам человека, который, по моему расчету, должен убедить вас в целесообразности всего начинания.
Качества творения в образе светящихся ангелов смотрели на него с недоверием; некоторые пришли в смятение, предвкушая очередную каверзу.
– С этим человеком к людям придет милосердие, которое прежде не заглядывало в их сердца. Я заключу с ним завет и произведу от него великие племена. Я помогу ему создать большую семью с крепкой и богатой традицией. А потом… потом, возможно, я выращу из этой семьи целый народ, и мы вместе еще раз попытаемся исправить промах верхнего Адама.
Ангелы хранили почтительное молчание.
– Этот человек уже давно живет в подвластном вам мире. Имя ему…
Здесь Всевышний сделал некий знак, понятный лишь высшим ангелам, и те согласно кивнули.
Часть первая
Мицраим
Хранитель казны
Стоя у шатра Откровения в ожидании решения своей судьбы, Корах вспоминал как впервые встретился с Божьим Человеком.
Вернее, никакого Божьего Человека в те времена еще не было, и никто не догадывался об истинном предназначении энергичного юноши из царского дворца. Память Кораха сохранила эпизод, когда на пороге канцелярии появился высокого роста и благородной наружности египтянин. Белая юбка из дорогой ткани выдавала в нем принадлежность к высшему сословию. В столичное казначейство его направили для освоения практических навыков в науке государственного управления, которой он обучался при дворе фараона. Объединяя в себе обходительность манер с ответственным отношением к своим обязанностям, он быстро сумел снискать симпатию в глазах писцов и счетоводов. Даже странное легкое заикание не умаляло его обаяния. Корах, возглавлявший в то время финансовое ведомство, вскоре оценил молодого человека за незаурядность ума и расторопность в действиях. Встречи их стали почти ежедневными. Редкая тема оставалась незатронутой во время обеденных трапез в тенистом дворе канцелярии. Их занимало все – от усовершенствования системы налогов и облегчения труда рабов на стройках Раамзеса и Питома, до предметов духовных, предполагающих абстрактность мышления и глубину знаний. Многие из царских советников, включая жрецов храма Осириса, придерживались мнения, что талантливый юноша в недалеком будущем вознесется весьма высоко, а со временем, возможно, будет провозглашен первым министром Египта.
"Какая-то скрытая сила таится в этом воспитаннике царственного владыки, – думал Корах, улыбаясь молодому человеку и потягивая вино из медного кубка. – Есть в его взгляде и словах нечто, выделяющее его из прочих. И если моя догадка хоть в какой-то мере верна, то похоже, Всевышний вспомнил о своем несчастном народе".
Несмотря на умудренность жизненным опытом, Кораху не удавалось охватить всего происходящего на его глазах, а тем более заглянуть в будущее. Однако, распознавать знаки он умел, и знаки говорили, что он на правильном пути. Странность обстоятельств вокруг судьбы этого юноши лишь подтверждала его догадки. Чудесное спасение от египетских солдат, когда почти все младенцы иврим были утоплены в Ниле; усыновление дочерью фараона; воспитание в царском дворце и наконец прямой путь к вершине пирамиды власти – едва ли могли быть простой случайностью. Во всем этом чувствовалась единая воля, некое послание, смысл которого Корах пытался разгадать.
Начальственная должность обязывала Кораха участвовать в судьбе своего народа. Всякий раз, сопоставляя наблюдения с накопленными знаниями, он удивлялся причудливому созвучию современности с историей его предков. Казалось, передаваемое из поколения в поколение древнее пророчество проросло в растрескавшейся от беспощадного солнца египетской почве и вот-вот должно принести долгожданные плоды.
Все повторялось: снова во главе объединенных царств предстояло встать человеку из ханаанского племени пастухов – своенравных пришельцев в этой грандиозной, древней, как мир, цивилизации. 19 Три поколения назад подобное уже происходило. Тогда выдернутый из тюремной ямы в топях нижнего Нила и возведенный царственной рукой на недостижимую для инородца высоту, смышленый молодой человек спас от голода тысячи людей. В Египте его называли Озарсиф – кормилец, а среди народа иврим он был известен как Йосеф, сын Иакова. 20
19
Объединенные царства – царства Верхнего и Нижнего Египта были объединены в одно государство еще в начале третьего тысячелетия д.н.э. Здесь имеется в виду эпоха Нового царства 1580 – 1085 гг. до н.э., когда правили фараоны ХVIII – ХХ династий. Конкретно Рамзес II (1279 – 1213 гг. до н.э.) именовал себя властителем Верхнего и Нижнего Египта.
20
Здесь сопоставляются судьбы Йосефа (Иосифа), одного из двенадцати сыновей патриарха Иакова и Моше (Моисея).
За обоими юношами с рождения гнался ангел смерти. Первого непредсказуемая судьба спасла из пересохшего колодца со змеями и скорпионами, куда его бросили родные братья – второй уцелел в волнах священного Нила под веслами галерных гребцов. И как юный Йосеф, выкупленный у братьев ишмаэлитскими купцами за двадцать сребреников, был увезен в Египет, чтобы пройти через головокружительную карусель падений и взлетов, так и этот юноша, младенцем найденный в речных камышах и взятый во дворец фараона, со временем, вероятно, поднимется до управления страной Северного и Южного царств.
– Мои учителя, – говорил Корах своему собеседнику, – не раз упоминали, что человек воплощает в себе два начала. С одной стороны, он создан из праха земного, туда же и вернется, и перед Богом он ничто. С другой стороны, весь мир создан для него, и он венец творения. Наш праотец Авраам прекрасно это знал, а на себе почувствовал, когда выторговывал у Всевышнего спасение для людей Цдома и для своего племянника.
– Да, я помню эту историю, – улыбнулся молодой человек. Легкое заикание не снижало выразительности его речи и даже добавляло ей известное очарование. – Все это весьма занимательно. Особенно взаимосвязи между сюжетами, как они переплетаются, и как одно вытекает из другого.
Отпив из кубка, он окинул взглядом укрытый от солнца двор.
– Однако, скажи, – зачем было помещать этот народ в такие бедственные условия? Рабство изнурило его за многие годы, вымотало душу, почти убило традицию. У них великие предки, чем же они заслужили?
– Я и сам не раз задавался этим вопросом, дорогой друг, – задумчиво произнес Корах. – И вот что я думаю. Помести человека изначально во дворец и окружи его слугами, выполняющими все желания, вряд ли он разовьет в себе способности лидера, а уж потенциал, заложенный в него от рождения, и вовсе останется нераскрытым. Другое дело, когда он взрослеет в среде чужой, порой недружественной, когда сам пытается постичь, кто он и зачем он здесь. К тому же человек нуждается хотя бы в толике любви. Иначе ничего не получится.