Коралловый город
Шрифт:
— Она еще жива? Нет, это невыносимо. Почему ты не проглотишь ее, Нелия?
Акула, рыча, металась по клетке, но Смешинка легко увертывалась, спокойно отходя в сторону.
— Все объясняется просто, — тихо говорил между тем Звездочет-Клоун царевичу и Сабире. — Смешинка не знает, что такое страх за себя. Она беспокоится за царевича, может волноваться за друзей, но за себя она никогда не боится. Поэтому она невидима для Акулы и других хищников. Чем трусливее существо, тем лучше враги видят его.
— Да, да, — подтвердила Сабира. — Теперь я хорошо знаю это.
— Но Акула смогла бы увидеть Смешинку, — развивал дальше свою мысль Звездочет-Клоун, — если бы в ту же клетку пустили того, кто Смешинке дорог. Скажем, царевича…
— Молчи! — воскликнула Звезда. — Соглядатаи слышат…
Тут Звездочет-Клоун спохватился.
— Что я наделал!
Он насторожился, надеясь, что Лапшевники не услышали или не придали значения его словам. Но они все слышали и ничего не упустили. Звездочет-Клоун увидел, что Лупибей приподнялся в клетке, к чему-то напряженно прислушиваясь, и тут же закричал:
— Нашел, нашел, о Великий Треххвост!
— Что ты нашел? — спросил владыка.
— Нашел способ, как погубить Смешинку! Нужно в клетку посадить еще и царевича.
— Сегодня ты поистине обезумел, — оборвал его повелитель. — Чтобы я отправил на смерть своего сына Капельку?
— Акула его не тронет, — возразил Спрут. — Выслушай меня, владыка. — Смешинка невидима для Акулы, потому что она ее не боится. Но если посадить туда царевича, который тоже будет невидим для Акулы, потому что, конечно, наш царевич беспредельно смел, — Лупибей с издевкой поклонился, — девчонка станет бояться за царевича, и тогда Акула увидит ее!
— Отец! — воскликнул Капелька. — Не слушай его!
— Может быть, я ошибаюсь, — промямлил Лупибей. — Если у царевича не хватит смелости последовать за девчонкой…
— Замолчи! — гневно крикнул царевич. — И добавил, нежно глядя на девочку: — За Смешинкой я пойду куда угодно…
— Не нужно! — воскликнула Смешинка, и тотчас Акула бросилась на нее.
Раздался тысячеголосый рев, который спас девочку: Акула от неожиданности остановилась, и пленница успела ускользнуть. Она отвернулась от царевича. А он снял со своего пальца перстень и протянул мудрецу.
— Возьми это. И сохрани, если я не вернусь.
— Останови его, останови! — тормошила Сабира своего друга.
— Его нельзя остановить, — грустно покачал головой тот. Царевич решительно направился к клетке.
— Погоди, — сказал Великий Треххвост и обратился к Лупибею. — Ты сам придумал это?
— Нет, я лишь повторил неосторожные слова Звездочета, которые подслушали наши тайные Лапшевники…
— А-а… Ему я верю, — оживился владыка и махнул царевичу. — Можешь идти.
— Вся трагедия в том, — сказал Звездочет-Клоун, — что погибнут оба. Потому что Капелька так же боится за девочку, как и она за него.
— Но если ты предупредишь Великого Треххвоста о том, что и царевичу грозит гибель, он не разрешит ему войти в клетку! — встрепенулась Сабира.
— Царевич не послушается его: ведь он хочет показать Смешинке свою храбрость.
— Но владыка просто прикажет Спрутам не впускать его!
— Спруты тоже не послушаются его, потому что их взгляды преданно устремлены на своего начальника Лупибея. Тот даст им тайный сигнал, и они словно бы случайно замешкаются. Мне кажется, что ему нужна гибель царевича… — добавил он так тихо, что Сабира еле услышала его.
— Не может быть!
— Да вот доказательство: наш разговор Лапшевники передают Лупибею, а он даже не шевельнет щупальцем…
— Но Великий Треххвост может распахнуть стену и сам спасти сына! — воскликнула Сабира. — Предупреди его!
Мудрец только улыбнулся печальной улыбкой.
Царевич подошел к дверце и взялся за ручку. Смешинка широко раскрытыми глазами смотрела на него. Акула Нелия, будто почувствовав наконец ее беспокойство, уже дважды скользнула совсем рядом, чуть оцарапав девочке руку. Лупибей приподнялся в своей клетке с горящими от радости глазами. Еще миг, и…
Словно стон пронесся по толпе. Все повернулись, все глаза уставились в одну точку.
В коридоре появился Храбрый Ерш.
Новый советчик
Он был, как и Лупибей, изрядно потрепан, но вид у Храброго Ерша был по-прежнему такой задиристый и боевой, что начальник стражи, побелев от страха, быстро захлопнул дверцу своей клетки.
— Бунтовщик явился даже сюда! — завопил он. — Хватайте его!
Стражники, видя, как испугался их начальник, затоптались в нерешительности. К тому же они помнили, что Храбрый Ерш мастерски владеет гимнотидой, и это основательно влияло на их храбрость.
— Можешь не беспокоиться, я пришел не за твоей никчемной жизнью, — презрительно посмотрел на Лупибея бунтарь. — Я пришел, чтобы поговорить с Великим Треххвостом.
Владыка вздрогнул.
— Выслушай меня, о повелитель! — торопливо закричал Храбрый Ерш. — Я безоружен и пришел один, чтобы рассказать тебе, как мы живем, а также потребовать…
Но тут по знаку Лупибея несколько Спрутов набросились на бунтаря и мигом скрутили его так, что затрещали оставшиеся колючки. Крепко опутав его, они подтащили к клетке, из которой вылез осмелевший Лупибей.
— Вот теперь мы будем разговаривать, — и он надменно принял фиолетовую начальническую окраску.
Но пленник даже не смотрел на него. Он уставился на Великого Треххвоста.
— Что же ты молчишь, повелитель? — спросил он с горькой усмешкой. — Я пришел к тебе с мирным разговором, а меня связали, как последнего… злодея. Прикажи развязать меня!
Владыка уже оправился от непонятного испуга перед бунтарем и выглядел даже сердито.
— А ты не указывай, что мне приказывать! — загремел он. — Выкладывай, что там у тебя за мирный разговор. Да побыстрее, мне некогда разговаривать с бунтовщиком, которого сейчас бросят в подземелье.