Коралловый город
Шрифт:
— Пусть все стражники отдадут жителям дубинки.
Служитьрад хотел сказать еще что-то, но владыка хмуро отвернулся от него и махнул последним хвостом:
— Выполняй!
В молчании стражники стали снимать с себя каски, пояса с пистолетами, отдавать жителям дубинки.
Спруты дрожали и все время озирались на клетку, где нетерпеливо кружила голодная Акула, то и дело испускавшая грозное рычание. Некоторые громко стучали клювами от страха. Другие плакали. Среди жителей раздавались иронические восклицания:
— Вот так смельчаки!
— Герои!
Служитьрад нашел новое занятие: подталкивал вперед других Спрутов. Но они не шли, упирались:
— Сам иди вперед! Покажи пример!
— Не разговаривать! — надсаживался Служитьрад. — Шагать в клетку!
Он ухватил одного из Спрутов — самого толстого, и Смешинка сразу узнала его: то был Жуйдавись, который встретил их при въезде в замок. Сейчас он чуть не подавился чем-то от страха и, хрипя, таращил глаза. Служитьрад энергично толкнул его к дверце, распахнул ее и почти втиснул в клетку необъятное тело Жуйдавись, но Акула стрелой метнулась к ним, и оба так поспешно отпрянули, что отлетели от дверцы. В толпе засмеялись.
— Они храбрые, когда на безоружных да слабых…
Стражники опять сгрудились у клетки, подталкивая друг друга, но никто не решался первым открыть страшную дверцу.
— Что же вы? — рассвирепел Великий Треххвост. — Трусы! Сейчас же лезьте в клетку! Ну?
Стражники теснее столпились около дверцы и начали медленно приоткрывать ее. Смешинка, не выдержав, отвернулась. Даже ей стало жалко трусливых Спрутов. Замерев, она ждала крика. И когда он раздался, вздрогнула.
Но крик несся совсем не из клетки, а из главного коридора, который вел к воротам.
— Бунт! Бунт! — вопил кто-то и с грохотом приближался. Голос показался Смешинке знакомым, она вгляделась в приближающийся силуэт…
— Лупибей!
Да, то был начальник стражи, но в каком виде! Потрепанный, осунувшийся, ремешок каски оторван, пояс с пистолетом потерян, а в щупальцах обломок дубинки. Опираясь на него, Лупибей поспешал по коридору.
— Бунт! — закричал он еще издали. — Коралловый город охвачен бунтом! Стражники выброшены! Грязный Ерш во главе бунтовщиков! Караул!
От неожиданности Великий Треххвост испустил оглушающий свист и исчез. Все оторопело смотрели на пустую прозрачную стену.
Но вот владыка появился снова. Он испуганно озирался по сторонам.
— Где бунтовщики? — спросил он Лупибея.
— В городе… Сидят там… закрылись. Никого не пускают.
— Хорошо, — облегченно вздохнул владыка. — То есть хорошо, что они сидят, а плохо, что стражники сбежали. Почему сбежали?! — вдруг заорал он.
— Так ведь бунтовщиков много, — пояснил Лупибей, отдуваясь. — И с ними грязный Ерш.
Великий Треххвост пожевал челюстями.
— Как же ты допустил, что стражу выбросили из города? Что не стали подчиняться? Что с ними оказался этот… немытый Ерш?
— Грязный Ерш, — поправил царевич. — Он в общем-то не грязный. И, между прочим, смелый, отлично бросает рыбу-Нож.
— Я спрашиваю, как допустили бунт? — орал владыка.
— Я не виноват! — угрюмо оправдывался Лупибей. — Это все он… она, хитрая и коварная девчонка Смешинка. Она виновата!
У Смешинки широко-широко раскрылись глаза.
— Что ты мелешь, несчастный? — воскликнул царевич. — Девочка все время находилась в замке.
— Вот из-за того, что она находилась в замке, и произошел бунт, — сказал Лупибей. — Если бы она осталась в городе, все было бы спокойно.
— Почему? — спросил владыка.
— Потому что после ее отъезда смех в городе стал затихать. Но жители хотели веселиться. Они требовали, чтобы Смешинка снова и снова учила их смеяться. А когда они узнали, что это невозможно, потому что девочка уехала в замок, начались волнения. Жители требовали, чтобы она вернулась. — Лупибей умолчал, что волнения в городе начались из-за того, что Спруты стали притеснять и грабить жителей еще с большим рвением, чем раньше. — Этим воспользовался бунтарь Ерш. Он, как всегда, принялся мутить воду и подбивать жителей города напасть на Спрутов. Мы отступили за ворота и укрепились в скалах вокруг города, а я отправился сюда.
Он повернулся к дрожащей у клетки гурьбе стражников.
— Надеюсь, что доблестные и не знающие страха стражники замка помогут нам усмирить бунтовщиков.
В толпе раздался смех. Лупибей, ничего не поняв, продолжал:
— Вы поведете всех стражников на приступ, и мы в два счета расправимся с презренными мятежниками.
Смех прокатился по залу. Это не понравилось Лупибею. Он нахмурился.
— Я вижу, что и здесь кое-кто научился смеяться. Прости меня, о Великий Треххвост, но если бы я был твоим советчиком, то посоветовал бы тотчас бросить проклятую Смешинку вон той голодной Акуле, что кружит в клетке. Этим ты навсегда избавил бы нас от угрозы нового бунта.
— Нет, никогда! — воскликнул царевич. — Да я скорее бросил бы Акуле тебя, чем ни в чем не повинную девочку!
Великий Треххвост хмуро посмотрел на него.
— Сын мой, — сказал он, — возьми двух стражников и приведи сюда Звездочета-Клоуна и его спутницу… эту Звезду. А остальным вновь взять свое оружие!
Царевич и два Спрута ушли. Стражники с радостным гомоном снова взялись за пистолеты.
— Что такое? — спросил Лупибей. — Почему Стражники оказались без оружия?
— Потому что мой советчик девочка Смешинка посоветовала бросить их в клетку Акуле, — буркнул владыка, отводя глаза.
— Девчонка твой советчик? — ахнул начальник стражи. — А где же Барракуда, Мурена и Щука-Мольва?
— Звездочет-Клоун играл со мной в шахматы, но не дал им съесть ни одной фигуры. Из-за этого они разволновались и… гм…
— О! — всплеснул щупальцами Лупибей. — Горячие и доверчивые друзья мои! Вы пали жертвой гнусного заговора!
— Какого заговора? — спросил владыка.
— Мне теперь все понятно! — шумел Спрут Лупибей, ковыляя взад-вперед и постукивая обломком дубинки. — Они сговорились погубить тебя.