Корделия

Грэм Уинстон

— Брук не очень-то тянул со вторым браком, не правда ли? Овдовел в марте, женился в октябре. Но, я полагаю, это была в основном затея старика, как вы думаете?

Щеки Корделии стали пунцовыми.

— Вам что-нибудь нужно?

— Нет. Просто мне интересно. Скажите, дорогая, вам здесь нравится?

— Да, благодарю вас. Очень.

— Вы откуда-то из пригорода? Я никогда раньше вас не видел. Хотя это и неудивительно: вы так молоды. Наверное, жили в бедности?

Поманила золотая клетка?

Она не удостоила его ответом.

— Боюсь, что скоро она покажется вам позолоченным склепом. Как было с Маргарет. Если бы не ее чертова набожность — прошу прощения, — она давно бы сбежала и сейчас была бы жива и здорова. Вы набожны? Надеюсь, что нет. Что толку цепляться за мужчину, который сам — причина всех своих бед? Я мог бы порассказать вам… Но вы и сами поймете — со временем, — гость зевнул. — А знаете, вы очень недурны. Надеюсь, что вы упорхнете отсюда прежде, чем вам подрежут крылышки.

— Благодарю вас за высокую оценку моей внешности. А теперь, может быть, вы скажете, что вам угодно?

— Фергюсоны — та еще семейка! Они психически неуравновешенны: то излишества, то недостатки. Странно встретить подобное в среде нуворишей. Скажите, вы когда-нибудь ездите в гости? Если да, вспомните как-нибудь о Мэссингтонах.

Никогда еще Корделия так остро не чувствовала свою неопытность. Надо было бы выставить его, но она здесь новенькая, а он — вроде бы родственник. Она встала.

— Может, вам стоило бы поговорить с дядей Прайди?

— Прайди? Монументальный зануда. Нет ничего скучнее старого оригинала, который на самом деле — воплощенная банальность. Нет уж, увольте.

Корделия продолжала пребывать в замешательстве. Он взглянул на нее и как будто смягчился.

— Обычно сестра поила меня чаем.

— О?

— Но, может быть, вы не расположены?

Она позвонила в колокольчик и попросила принести чай, в надежде, что кто-нибудь придет и выручит ее. Когда они будут не одни, его наглости поубавится.

Но никто так и не пришел ей на помощь. Выпив первую чашку, Мэссингтон положил ногу на ногу и сказал:

— Так странно снова увидеть эту комнату. И вас, миссис Фергюсон, в кресле Маргарет.

— Странно, что вы приезжаете сюда, мистер Мэссингтон.

Он удивленно поднял брови.

— Уверяю вас, я бы ни за что на свете не приехал просто так. Раньше я навещал сестру, а теперь мог бы навещать вас.

— Сожалею. Я встречаюсь только с теми, кто хочет видеть моего мужа.

— Идет, — легко согласился он. — Я прямо-таки жажду видеть вашего мужа — настолько, что стану приезжать после обеда, когда его, скорее всего, не будет

дома.

— Я спрошу у него разрешения.

— Это не самый удачный ход, дорогая. Кажется, Брук не питает ко мне особой симпатии. Мы с самых похорон не разговариваем.

— В таком случае…

— Скажите, — перебил он, — вы давно знакомы с Фергюсонами?

— Порядочно.

— Вы знали мою сестру?

— Н-нет.

— Понятно, — он удовлетворенно взялся за вторую чашку.

— Теперь я хочу вас спросить.

— О чем?

У Корделии гулко заколотилось сердце.

— Зачем вы даете себе труд являться в дом Фергюсонов, чтобы оскорблять их, когда это можно было бы делать и за его пределами?

Он вытаращил глаза, стараясь угадать, что кроется за враждебным выражением ее лица. Потом сказал:

— Ну что ж. Может быть, вы и не из того теста, что Маргарет, и будете только рады превратиться в предмет обстановки, стать еще одной служанкой в доме старого дьявола, чем-то вроде марионетки, которая станет плясать, когда он дергает за ниточки. Хотя… я не думаю. У прелестной кошечки есть коготки.

Корделия спросила:

— Могу я предложить вам еще чаю, мистер Мэссингтон?

— Спасибо.

Они в молчании пили чай.

— Вообще-то я приехал справиться, не нашелся ли бювар Маргарет, в котором она хранила некоторые семейные документы.

— К сожалению, мне неизвестно. Пойду спрошу тетю Тиш.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Я заеду в другой раз.

— Как только бювар найдется, вам его сразу вышлют.

— Вижу, у юной леди высоко развито чувство собственного достоинства.

— А вы ожидали другого?

— Постойте. Как долго вы замужем — два месяца? Да, пожалуй, не ожидал. У вас есть братья и сестры?

— Да.

— Вы их любите?

— Конечно.

— Представьте себе, что одна из ваших сестер вышла замуж, была несчастлива, жила не в ладах со свекром и постепенно превратилась в тень мужа, а потом начала чахнуть и умерла, — вам бы это понравилось?

— Разумеется, нет.

— Мир — скверное место, знаете ли.

Корделия подумала и спросила:

— Вы женаты, мистер Мэссингтон?

— Нет.

— Теперь представьте, что женаты и обожаете свою жену, счастливы с ней. И вдруг является некто и говорит то же, что вы мне. Вы бы обиделись?

— Нет — если бы это была правда.

— Откуда мне знать, что вы говорите правду?

— Понимаю, — протянул Мэссингтон. — Но вы сами во всем убедитесь. Леопард не меняет своих пятен. Это относится и к Фредерику, и к бесценному Бруку.