Коридор затмений

Степанова Татьяна

– Ох, полиция… да… простите, я решила, клиент ломится без записи с утра пораньше. Аня, моя Аня бедная… Лешка звонил вчера поздно ночью, сказал мне, что ее убили… Я все глаза выплакала, такое горе горькое. – Евгения Лаврентьева – а это была она – произносила фразы медленно, изменившимся тоном, однако лишенным особой скорби по двоюродной сестре. – Пожалуйста, проходите. Это полиция к нам!

Она крикнула громко…

У дома стоял черный «Лексус» – возле него двое мужчин крепкого телосложения в костюмах, по виду явные телохранители. Завидев Гущина, Макара и Клавдия Мамонтова, они молча ринулись в дом и… через пять минут показались с третьим.

Субъекта они вели под руки, чуть ли не волочили, а он мотал головой, что-то пьяно орал, упирался, вырывался. Щеголял он лишь в стильном мужском кимоно, и было видно, что под ним он абсолютно голый. Перегаром от него разило за версту.

Клавдий Мамонтов внезапно понял, что видит перед собой известного актера, мелькавшего прежде во многих сериалах. Полковник Гущин сериалы не смотрел, поэтому спросил:

– Кто такие?

– Мой клиент и его охрана, – ответила Евгения Лаврентьева. – Я занимаюсь купированием запоев, практикую методы древней медицины. У меня есть патент на лечение гомеопатией. Уезжайте! Я сейчас не могу заниматься лечением по личным обстоятельствам, – властно приказала она охранникам.

Те запихали пьяного актера в «Лексус» и, открыв ворота, мгновенно уехали – видимо, тоже не хотели связываться с полицией. Полковник Гущин им не препятствовал. Он официально представился Евгении Лаврентьевой, закрывшей ворота, и заметил:

– Похвально найти в себе силы заниматься делом во время семейной трагедии. Нам надо с вами, Евгения…

– Стальевна. Мой покойный отец носил имя Сталь.

– …Евгения Стальевна, с вами побеседовать о вашей двоюродной сестре и ее сыне.

– Прошу. – Евгения Лаврентьева указала на дешевые садовые кресла в кустах.

Клавдий Мамонтов понял – она не пускает их в дом, а у них пока нет власти зайти туда без ее приглашения. Макар внимательно созерцал эксцентричную особу с косами. Он глядел на ее полные руки в браслетах-оберегах. При движении тело Евгении колыхалось. Когда она усаживалась в кресло, шаль разошлась. Под шалью оказались пестрая этническая туника с короткими рукавами и восточные шаровары.

– Это Леша ее убил? – тихо спросила Евгения, встречая любопытный взгляд Макара прямо, бесстрастно, спокойно.

– Мы пока разбираемся. А вы его подозреваете? Своего племянника троюродного? – тоже тихо ответил полковник Гущин – тон беседы сразу стал вроде как доверительный, интимный, но…

Клавдий Мамонтов во всей сцене чувствовал некую тайную фальшь. А Макар все разглядывал руки, предплечья Евгении Стальевны. Она плотно запахнула шаль на себе – ветер майский подул холодом.

– Он позвонил мне ночью. Рассказал. Я онемела. Меня как обухом по голове ударило – Аня мертва. – Евгения покачала головой. – Он был не в себе… Леша… сказал, что его долго держали в полиции, сообщил, что это он мать нашел в квартире. Я его сразу спросила, а зачем он приехал? Потому что все прошлые недели…

– И в ее день рождения даже, – подсказал полковник Гущин, – он мать не навещал и не звонил ей в день рождения. У них был конфликт из-за квартиры, как мы выяснили.

– Да, что скрывать. Но это он ее убил? – снова настойчиво спросила Евгения. – Я всегда знала, что добром их вражда, дележ недвижимости не кончится. Я ее предостерегала, советовала – уступи ему, он молодой, он женился, им надо где-то жить с женой, на квартиру они все равно сами не заработают. Отдай ему часть, продай родительскую квартиру, и вы разойдетесь с сыном мирно. Но она меня не слушала. И не

из-за сына. Она ненавидела невестку, его избранницу. Такое случается сплошь и рядом. Она не могла ему простить, что он променял ее на девчонку. Так что за ее отказом делить квартиру стояла не жадность, а скорее месть. И это все усугубляло, понимаете?

– Понимаю. – Гущин кивнул. – Вы были близки с Анной? Дружили?

– Мы выросли вместе. Я потеряла в детстве родителей, и мать и отец Ани взяли меня на воспитание. Потом они тоже ушли, и уже Аня заботилась обо мне, она же гораздо старше. Она вышла замуж, родила Лешу, с мужем они быстро разошлись, и он затем тоже умер. И я вышла замуж – за человека намного старше себя. Он владел в те времена молочной фермой в Непряхово, окрестные поля принадлежали ему, целое хозяйство. Сейчас на ферме все по-другому, после смерти супруга оказалось, что дела не так уж и блестящи, долги большие. Мне мало что досталось. Только этот дом.

– Вы экстрасенс, простите? – полюбопытствовал Макар.

– Я шаманка. – Евгения смотрела на них серьезно, с вызовом даже. – Я изучала с юности древние шаманские практики, ездила в Сибирь, на Алтай. Сначала в качестве хобби, но с годами я вникла в практики, в философию древности глубже и ощутила в себе некие способности…

– Общения с духами? В этом же смысл шаманизма? – спросил Макар.

– Способности понимать свойства трав и камней, земли и воды, применять дары природы в качестве лечебных средств. У меня узкая специализация, молодой человек, я не лечу от болезней. Я вывожу клиентов с помощью древних практик из состояния запоя, купирую пьянство. Вы ведь тоже дружите с бутылкой, правда? – Она разглядывала красавца Макара уже с чисто женским любопытством. – У вас розовая кожа на лице, и она шелушится, один из признаков…

Макар криво усмехнулся. Полковник Гущин кашлянул.

– Ваша кузина Анна тоже страдала алкоголизмом, как мы поняли. Вы ее лечили? Выводили из запоя? – Макар не отступал.

– А у нее не было запоев, – просто ответила Евгения. – Да, она часто выпивала. Покупала себе пиво, иногда что-то покрепче. Но она ни разу не пропускала свои рабочие дни. Она могла остановиться, понимаете? Я ей предлагала свою помощь. Но она говорила: «Женя, а что мне еще остается в жизни, кроме пива?» Сейчас многие в апатии, чувство безысходности превалирует в нашей новой столь изменившейся жизни. И многие ищут утешения в бутылке.

– Мы дома у вашей кузины нашли не только пиво, но и многое другое – запас выпивки капитальный, – заметил Клавдий Мамонтов. – И на момент своей гибели она тоже была нетрезвая.

– Лешу всегда бесило, что она пьет. – Евгения скорбно кивнула.

– Вы со своим племянником общались? – уточнил Гущин.

– Редко. И до его женитьбы, а после – так и вообще он надолго пропадал с моих радаров.

– А когда вы общались с Анной в последний раз?

– Несколько дней назад мы разговаривали по телефону.

– На ее день рождения?

– Нет. Я была занята – как снег на голову свалился срочный клиент в очень тяжелом состоянии, и я занималась в тот день только им. Вошла в транс… Обычная практика, чтобы он видел, элемент психологического воздействия, подавления его воли и тяги к водке.

– Клиент тот, который отсюда только что убрался? – уточнил Клавдий Мамонтов. – Актер сериалов? Забыл его фамилию.

– Он часто запивает – снимается сейчас очень мало. Он в депрессии, но платит щедро, – грустно ответила Евгения.