Коридор затмений
Шрифт:
Глава 3
Тот, кто обнаружил труп
– Иногда они возвращаются, – шепнул Макар Клавдию Мамонтову, пока они ждали, когда оперативники приведут сына Лаврентьевой в квартиру. – На место убийства. Потому что им кажется, что они что-то позабыли, какую-то важную улику, которую надо забрать. Или же чтобы их ДНК появилось на месте убийства для запутывания расследования. Поэтому они возвращаются и разыгрывают из себя того, кто первым обнаружил труп.
– Они семья, мать и сын, он бывал
– Зачем?
– Он сам хочет посмотреть его реакцию. Публичную реакцию сына на убитую мать – в присутствии всей опергруппы.
Сын Анны Лаврентьевой Алексей оказался внешне ничем не примечательным молодым человеком. Самым обычным, каких немало. Лет двадцати восьми, худой, высокий.
– Мама…
Он сразу ринулся к трупу, вокруг которого уже хлопотали эксперты, упаковывая его в пластиковый мешок. Лицо его исказила гримаса. Боль… да, ее было в избытке. Но Клавдию Мамонтову, внимательно наблюдавшему за парнем, показалось, что кроме боли присутствовало и нечто еще – тщательно скрытое любопытство, смятение, страх и… облегчение.
Полковник Гущин наблюдал за реакцией, он сразу преградил парню дорогу:
– Считаем, что вы ее официально опознали. Это ваша мать Анна Сергеевна Лаврентьева?
– Да… она… мама… Я же ее нашел здесь. Я сразу позвонил в полицию, – фальцет Алексея Лаврентьева дребезжал.
– Пройдемте в вашу комнату, – предложил Гущин и под неодобрительными взглядами чугуногорских полицейских демонстративно кивнул Мамонтову и Макару: за мной.
Они оставили экспертов-криминалистов заканчивать осмотр.
– Что произошло? – спросил полковник Гущин Лаврентьева, плотно закрывая дверь в комнату, чтобы им не мешали. – Я так понимаю, вы с матерью в данный момент не живете?
– Нет. Мы с женой снимаем квартиру в Жуковском. К матери я заезжал время от времени. Мама… я никак в себя не могу прийти… что же это? Грабитель? Вор?! Но когда я вошел, вроде все было в порядке в прихожей и в комнатах, а вот на кухне… Мама…
Мама… Он повторял снова и снова и с разными интонациями. Отчаяние… боль… Искренние или наигранные? Клавдий Мамонтов затруднялся определить. Макар мог бы помочь – он актер по жизни и чутко улавливает эмоциональную фальшь. Однако Макар сосредоточенно молчал, слушал, смотрел.
– Итак, признаков ограбления вы не увидели. Но, может, все же из квартиры что-то пропало? Что-то ценное? Вы не смотрели, не проверяли? – осведомился Гущин.
– Я ничего не проверял. Я вообще боялся что-либо трогать. Я сразу позвонил в полицию. Потом жене… Даше позвонил. Она позже приехала, но ваши сотрудники даже не позволили нам поговорить.
– Таковы правила. Вы открыли дверь своим ключом? – продолжал спрашивать Гущин.
– Конечно, у меня ключи, это же и моя квартира тоже. Я весь день звонил матери… то есть маме… Она не отвечала. И я начал волноваться – мало ли… Решил приехать.
Лаврентьев произнес слова «мать» и «мама» разным тоном – первое почти безразличным, а вот затем словно спохватился, добавил горечи в интонацию.
– Ваша мать чем-то болела? Раз вы встревожились?
– Нет, она не болела.
– Она пила? – прямо спросил полковник Гущин.
Парень глянул на него и вспыхнул.
– Нет, нет, что вы… с какой стати? Как это пила?
– Злоупотребляла алкоголем?
– Нет. Да нет же.
Сын защищал мать.
– Разрешите ваш мобильный посмотреть, – полковник Гущин протянул руку.
Парень достал из кармана джинсов смартфон и протянул его Гущину.
– Пожалуйста, у меня нет пароля. Смотрите. Вот мои звонки матери.
Макар через плечо Гущина тоже заглянул.
– Пять раз звонили вы ей сегодня. И поздно вечером решили приехать. После работы? Как освободились? – уточнил Гущин.
– Я сейчас временно не работаю. Наш магазин закрылся.
– Магазин чего, где?
– В торговом центре в Жуковском, магазин спорттоваров.
– А ваша жена работает?
– Нет. Тоже потеряла работу. Их бутик владелец закрыл, обанкротился. Там же, в торговом центре.
– То есть вы оба сейчас безработные?
– Да. – Лаврентьев опустил голову.
– И снимаете квартиру… А чего с матерью не хотели жить в таких обстоятельствах? Все экономия средств, а квартира ваша просторная, всем места бы хватило, – полковник Гущин задавал свои вопросы спокойно, житейски.
– Квартира деда и бабки, наше наследство. А мы с женой всегда желали жить отдельно. С матерью… с мамой было непросто Даше сосуществовать.
– Свекровь и невестка?
– Типа того, – Лаврентьев отвечал нехотя.
– На что жила ваша мать? Где и кем она работала?
– На складе медоборудования для сети зубных клиник в Жуковском, она ездила на электричке. Склад круглосуточный и график удобный – сутки дежурила и двое отдыхала.
«Сутки работала и двое пила втихаря дома», – подумал Клавдий Мамонтов.
– Судя по всему, ваша мать сама впустила своего убийцу в квартиру, – заметил полковник Гущин. – Она была столь доверчивой? Всем дверь открывала?
– Нет, что вы. Она даже газовщиков порой отказывалась пускать! Она так просто людям не верила.
– Ну, тогда, значит, убийцу она хорошо знала и не боялась его. – Гущин внимательно смотрел на парня. – Логично, правда? Мы станем проверять весь круг ее знакомых, друзей и родственников.
– У матери нет друзей. И подруг тоже.
– С мужчинами она встречалась?
– Она же пожилая!
Полковник Гущин, который сам был моложе потерпевшей всего на два года, хмыкнул:
– Мда… ясно с этим. Ну а ваши родственники?
– У нас есть только тетка Женя. Двоюродная сестра матери. Евгения Лаврентьева, она живет в Бронницах на озере, ей муж бывший дом хороший оставил после смерти.