КОРМУШКА
Шрифт:
Андрей молчит и уходит к окошку, где в задумчивости начинает постукивать кулаком по деревянному подоконнику. Широкая доска не выдерживает насилия и трескается вдоль.
– Чёрт!
– Переломаешь тут всё.
– Я не про это. Твари уходят!
Не может быть, такое не в их привычках - если почуяли и взяли след, то будут идти до последнего. Последнего хищника или последней жертвы.
– Врёшь?!
– Смотри сам.
Да, действительно уходят. Отступают организованно, только у открытого канализационного колодца на самом краешке площади толпится
– Сейчас я их достану, - Петрович уже у пулемёта.
Когда успел? На полу россыпь стрелянных гильз, тем не менее подошёл неслышно, как осторожный и опытный хищник. Да он такой и есть - не хотелось бы повстречаться на узкой тропинке. То, что купился на наш дешёвый спектакль с перемазанными рожами и замотанной в портянку рукой, случайность, обусловленная усталостью после ночного дежурства. Не верю в обычного пулемётчика. Роль, маска, из-под которой то и дело проглядывает настоящее лицо.
Вот только куды же ты супротив лома, болезный? Ну, не лом, конечно… тот у Андрея в руках пострашнее будет, но прикладом по затылку тоже хорошо бывает. И надёжно.
– Вязать его, пап?
– А ты как думаешь?
– Минут тридцать и так полежит.
– Чёрт с ним, пусть валяется.
Половины часа хватит на то, чтобы спокойно свалить отсюда, не опасаясь очереди в спину. Пулемёт, конечно, вывели из строя - палку, забитую молотком в ствол, зае… хм, ну да… замучаются выковыривать, но в "Доме правительства" и без него оружие по всем углам валяется. Бери, не хочу.
– С этой матрёшкой что делать будем? Эй, красавица, ты предпочитаешь ужасный конец или ужас без конца?
Марина уловила знакомое слово. Как показалось - только его. Вымученно улыбнулась, но пухлые губы дрожали:
– Как хотите…
– Да никак не надо. У тебя одеться есть во что?
– Там, наверху.
Андрей снял с гвоздя связку ключей, подбросил в ладони, протянул:
– Одевайся, и дуй на самый верх. Там запрись и сиди тихо, а то звери и сюда могут добраться.
– А они? Их же съедят?
– Заботливая, блин!
– ключи упали на пол.
– Да делай что угодно, хоть на горбу их туда перетаскивай.
Идём, огибая площадь по широкой дуге, и тихо недоумеваем. Чёртов город, всё у них не как у людей, и даже тварёныши, попав сюда, ведут себя неправильно. Не должны хищники маршировать неким подобием строя, и тем более не должны собирать лежащих на улицах людей. Но, тем не менее, делают это - затаскивают в дома и складывают в комнаты. Делают запасы на зиму? Нет, не похоже - не дотянут запасы до зимы без соли и холодильников.
Шучу - никто никого не ест, что самое удивительное. Вот просто берут, хватаясь за одежду зубами, и несут, ничего не отгрызая по пути. Разве что иногда головой жертвы об угол или стену заденут… Мистика! Или галлюцинация, причём общая с Андреем - он видит то же самое. Бред! Уже говорил это? Ничего, повторюсь.
– Пап, слева!
– Угу, уходим.
Прячемся за невысокий бетонный заборчик, ограждающий газон. Крапива, мать её, лезет в лицо и незащищённые руки. Ну почему у всех трава как трава, а мне обязательно достанется единственный на весь город клочок со жгучими зарослями? А то ещё в куст шиповника, с муравейником под ним, залезу. Одно утешает - никому и в голову не придёт сюда заглянуть. И обзор хороший. Хотя что я, тварей ни разу не видел?
– Смотри, - шепчет Андрей.
Да, таких действительно ещё не видел - два зверя, идущие в центре колонны, крупнее остальных по меньшей мере вдвое, и шкура не серая, уже ближе к серебристой. Рожи отъевшиеся, аж лоснятся, поперёк себя шире и просят хорошего кирпича. Не бедствуют, однако, и не перебиваются с редьки на квас. Чем же питаются, уроды? Людьми? Это вряд ли, не думаю, что их осталось столько. Лишь бы детей не нашли - сожрут.
Кажется, сына одолевают похожие мысли - медленно и осторожно поднимает ружьё. Нижняя губа прикушена.
– Опусти.
– Да я их… - возражает, но кладёт двустволку на землю.
– Стрельнуть недолго. А потом что?
Не отвечает. Чего тут гадать? Этих подстрелим, а остальные набросятся. Ну, успеем по паре дуплетов дать перед героической гибелью, хрена ли толку? Были бы шансы потом удрать - другое дело, но добровольно соглашаться на роль главного блюда торжественного ужина? Увольте.
– Сзади.
Что там ещё Андрей разглядел? Медленно оборачиваюсь. Въевшаяся намертво привычка не делать резких движений помогла и на этот раз - появившееся новое действующее лицо нас не замечает. Ну, как сказать новое… с Петровичем расстались всего полчаса назад, и соскучиться не успели. Уж он-то по нам всяко.
– Берём?
– Зачем?
Действительно - зачем? Мужик вроде нормальный, тем более причитающуюся порцию трындюлей получил дважды. Догнать и добавить просто из любви к искусству? Это не наш метод - сначала отпустить, а потом снова поймать и навалять. Ну, допустим, не мы отпускали, сам оклемался после удара прикладом по затылку, но всё равно… Шлёпает себе и шлёпает, никому не мешает, ружьишко вот где-то раздобыл. Если уцелеет в сегодняшней заварухе, приятно будет посидеть с человеком за парой-тройкой рюмочек коньяка. Вспоминая былые передряги. Или у костра, ковшами, как гусары Дениса Давыдова.
Петрович крадётся с профессионализмом хорошего охотника, ни один камешек из-под ноги не вылетит, ни одна веточка не треснет. Их, правда, и нет на чистом асфальте, но всё равно молодец. Судя по направлению, держит путь к Оке. Оно и правильно, сам бы с удовольствием последовал его примеру, на воде гораздо спокойнее и безопаснее.
– Уйдёт ведь, - Андрей смотрит вслед.
– Тебе-то что?
– Не знаю, но на душе как-то погано… Будто кошки нагадили, а теперь скребут, закапывают.
– Это рецидивы интеллигентности, они тоже все кровожадные были.