Корни ненависти
Шрифт:
– Мы расследуем смерть бизнесмена, который умер несколько дней назад при обстоятельствах, аналогичных одной из смертей в романе.
– Поясните, что за обстоятельства?
– Все произошло неподалеку от заднего фасада дворца Вилья-Сусо. Как вам наверняка известно, первоначально там находилась средневековая стена, возведенная в…
– То есть этот человек умер недалеко от городской стены?
– Есть и другие параллели с книгой. Вы слышали о кантариде?
– Шпанская мушка? Ливия, жена Цезаря, потчевала ею своих гостей. Она добавляла порошок в блюда на банкетах и ждала, пока мать-природа сделает свое дело, а затем угрожала
– Еще раз спасибо, но мы на службе, – отрезала Эстибалис.
– Итак, этот человек умер во грехе или с намерением согрешить…
– Вообще-то мы так не думаем, – сказал я. – Принятая доза вынуждает нас предположить, что кантарида использовалась как яд, а не в качестве афродизиака.
– Тогда я рад за его душу. Объясните наконец, какое отношение к вашему расследованию имеет башня Нограро.
– Мы знаем, что вы сотрудничали с «Малатрамой», издательством, которое опубликовало роман. У нас есть основания полагать, что автор, скрывающийся под именем Диего Вейлас, связался с издателем именно отсюда. Все это наводит на мысль, что вы по какой-то причине опубликовали данный роман под псевдонимом.
– И зачем же мне его издавать? Чтобы заработать на жизнь?
– Как вариант, – ответил я.
Альвар поднялся из громоздкого кресла, похожего на трон, и жестом пригласил нас подойти к широкому окну, занимавшему большую часть стены.
– Видите мои владения?
Отсюда открывался вид на убранные пшеничные поля, тополиную рощу, посаженную с геометрической точностью, несколько огородов, кладбище, сад и пару-тройку домов ближайшей деревни Угарте.
– Моя семья веками управляла этими землями. В свое время нам принадлежали также мельница, кузня, переходной мост и церковь. Пожалуйста, не подумайте, что я страдаю гордыней, это смертный грех, но поверьте, никому из нашей семьи работать не нужно.
– Вы даже мессу не служите? – спросила Эсти, которая встала рядом с ним, чтобы насладиться видом.
– Я вас умоляю…
Альвар напустил на себя безразличие, однако по-прежнему сжимал в руках мой экземпляр «Повелителей времени», заложив пальцем место в книге. Похоже, его внимание привлек определенный отрывок.
– Видите вон тот ров, Эстибалис? – ни с того ни с сего спросил он.
– Да. Я думала, они существуют только в сказках и костюмированных драмах. Не ожидала увидеть ров, наполненный водой.
– Это одно из моих самых ранних воспоминаний. Когда я был ребенком, мы всей семьей садились в маленькую лодку и катались вокруг башни – просто ради развлечения. Хотите попробовать?
– О, с удовольствием! Обожаю воду, – ответила Эстибалис, достаточно правдоподобно изображая энтузиазм.
Мы мельком переглянулись. «Я беру его на себя, а ты займись ею», – безмолвно сказала она. Я кивнул.
– Пожалуй, я пас. Попрошу гида показать мне… – начал я, но в этом не было необходимости: Альвар уже потерял интерес к нашему разговору.
Он провел Эстибалис через дверь, замаскированную обоями, а я воспользовался случаем и осмотрел библиотеку, заставленную тяжелыми томами в старинных кожаных переплетах. В конце концов спустился тем же путем, которым пришел. Гид за стойкой с показным усердием что-то печатала на клавиатуре.
– Если вас не затруднит моя просьба, не покажете ли мне открытую для посетителей часть башни?
Девушка робко улыбнулась и взяла связку ключей.
– Пойдемте в выставочный зал. Спрашивайте, что захотите. В любом случае много времени это не займет. Через двадцать минут я должна здесь все закрыть.
– Тогда давайте начнем, если не возражаете.
Она кивнула, и мы вошли в зал с витринами, где были выставлены портреты предыдущих хозяев башни.
Я остановился, чтобы их изучить. Лица некоторых мужчин походили на Альвара, такие же молодые и привлекательные. Другие были темноволосыми, с густыми усами. Имелись и групповые снимки – например, старая фотография нескольких женщин с маленькими детьми в весельной лодке, которую сталкивал на воду священник.
– Наследники всегда носили имя Альвар, – сообщила гид. – Они также должны были уважать кодекс чести, согласно привилегиям, дарованным Фердинандом Четвертым [28] .
28
Фердинанд IV – король Кастилии и Леона в 1295–1312 гг.
Затем она показала мне большой холст с нарисованным фамильным древом, усеянным крошечными рукописными именами. От ствола в стороны расходились ветви младших сыновей, поколение за поколением – около тридцати за тысячу лет.
– Я ожидал увидеть манекен в монашеском облачении.
– Манекен? Насколько мне известно, костюмы здесь никогда не выставлялись, – озадаченно сказала девушка.
Я показал фотографию, которую прислала Эстибалис, и гид с любопытством взглянула на нее.
– Да, витрины похожи. Наверное, это была временная выставка. Я работаю здесь не так давно, но знаю, что экспонаты меняют, чтобы они не портились. К сожалению, ничем не могу вам помочь. Спросите у Рамиро Альвара, он разбирается во всем этом лучше остальных.
Затем она показала мне предметы, принадлежавшие прошлым владельцам башни: охотничьи ружья, винтовки, револьверы, ржавые патроны, хлысты и потертые седла с обивкой из красного бархата. Здесь же находилась примечательная коллекция мощей святых, а также каминные кочерги, лодочные весла…
На стойке гида зазвонил телефон.
– Извините, мне нужно ответить, – сказала девушка.
…И тут перед моим изумленным взором предстали священник и моя напарница. С заговорщицкими улыбками они залезли в одну из витрин и вытащили старые весла. Потом озорник Альвар снял со стены изящный белый зонтик с вышивкой. Думаю, они меня даже не заметили, словно аквариумные рыбки, безразличные к наблюдающим за ними людям. Парочка выскользнула через маленькую дверь позади витрин и секунду спустя исчезла из поля зрения.
Через десять минут я попрощался с гидом у остроконечной арки входа. Мне не хотелось звонить Эстибалис и отвлекать ее от приватного разговора с загадочным Альваром.
Пересекая лужайку перед башней, я увидел их.
Это походило на старинную гравюру: анахроничная картинка никак не вписывалась в настоящее. По заполненному водой рву неторопливо скользила лодка, где во всем блеске и с зонтиком в руке сидел священник; Эстибалис, составлявшая ему компанию, расслабленно гребла, смеясь и наслаждаясь прогулкой. Завидев меня, она налегла на весла, и старомодное суденышко поравнялось со мной.