Корниловъ. Книга вторая: Диктатор
Шрифт:
— Никак нет, генерал Врангель больше ничего не передавал, — честно доложил прапорщик.
Казаки кивнули, мол, понятно. Можете идти.
— А вот генерал Корнилов велел передать, — добавил прапорщик. — «Не связывайтесь с японцами».
Семёнов и Унгерн переглянулись, удивлённо посмотрели друг на друга, на остальных казаков, на визитёра. Ни у кого и в мыслях пока не было искать помощи у желтолицых обезьян, как их величали в прошлую войну. Слишком остры были прежние обиды и конфликты, и даже вынужденное союзничество с Японией забайкальские
— Ладно, ступайте, — махнул Семёнов.
Хорунжий вывел прапорщика в коридор, закрыл двери, и из комнаты тут же послышался приглушённый спор.
— Нельзя тянуть! Управу захватим, вокзал, телеграф, как тут написано! — шипел Унгерн. — КООрг под нож надо, весь, целиком!
— Как только, так сразу, Роман Фёдорович, — снова отказал Семёнов. — Никуда этот КООрг не денется. Казаков собрать надо сперва.
— Да хватит казаков и так, горожан позовём! Буряты пойдут! — жарко убеждал Унгерн.
Хорунжий и столичный гость переглянулись, понимающе усмехнулись.
— И часто лаются? — спросил прапорщик.
— Ну так, бывает… Так-то они дружки меж собой, — пожал плечами хорунжий.
Казачьи порядки казались прапорщику чем-то непонятным и странным. Ему бы и в голову не пришло вот таким образом разговаривать со старшим по званию, но здесь, похоже, такое было в порядке вещей.
— Вы надолго к нам сюда? — спросил хорунжий. — Или обратно теперь на поезд?
Прапорщик пожал плечами. По-хорошему, нужно было возвращаться в столицу, но от мысли, что ему предстоит ещё столько же времени трястись в поезде, почти физически начинало мутить, и прапорщик принял решение. Времени у него всё равно имелось в достатке, генерал предоставил ему бессрочный отпуск для выполнения этого задания.
— Пожалуй, пока останусь здесь, — произнёс он. — Не возвращаться же к начальству с пустыми руками. Поучаствую, дело-то доброе. Запамятовал, как там, Коморг? Комсорг? Думаю, вам сейчас любой человек пригодится.
— КООрг, комитет общественных организаций, — скривившись, ответил хорунжий. — Шваль всякая, бандиты, воры. Уже и на улицу ночью спокойно не выйдешь. Порядка никакого нет, комитетские своих покрывают.
— А в Петрограде, слава Богу, навели, — вздохнул прапорщик. — И здесь наведём порядок.
— Дай-то Бог, — вздохнул хорунжий и перевёл тему. — Вы омуля пробовали, господин прапорщик?
Глава 13
Красный мост
Допрос продлился ещё долго, хотя сам Верховный не усердствовал и покинул Кресты довольно скоро, поняв, что этот студент — обычная пешка и ничего по-настоящему интересного рассказать не сможет. Даже с утюгом на груди и прочими весёлыми приспособлениями для допросов с пристрастием.
Так что генерал Корнилов выдал несколько инструкций следователям и со спокойной душой оставил их наедине с арестованным, который полностью признал свою вину и уже начал рассказывать ему обо всех своих знакомых.
Из Крестов Верховный отправился
Но товарищ военного министра оказался у себя, с интересом глядя, как в его кабинет без стука и доклада заходят сразу четверо. Сам генерал Корнилов, его друг генерал-майор Голицын и двое туркмен-охранников.
Савинков тут же сделал вид, что увлечён работой, лишь на мгновение поднимая глаза от очередного документа.
— Чем могу служить? — буркнул он.
Корнилов молча прошёлся по кабинету, разглядывая интерьер. Весьма аскетичный, почти спартанский. Ничего лишнего в кабинете не имелось.
— Не рады видеть меня в добром здравии, Борис Викторович? — хмыкнул Корнилов.
Теракт произошёл утром, и вести о неудачном покушении наверняка должны были дойти до этого паука, внимательно следящего за всем, что происходит в Петрограде. И Савинкову, как ещё одному потенциальному кандидату в диктаторы, смерть Корнилова была бы очень выгодна. Без Керенского, в одиночку, ему было бы очень трудно такой манёвр провернуть, но всё же реально.
— Я слышал о сегодняшнем происшествии, но мне показалось, что это чья-то глупая шутка, неудачно запущенный слух, — откладывая карандаш, осторожно произнёс Савинков.
— С таким не шутят, — мрачно произнёс Голицын.
Корнилов уселся в кресло напротив Савинкова, смерил его долгим изучающим взглядом. Савинков уставился ему прямо в глаза, смело и открыто.
— Вы поддерживаете связь с бывшими членами Боевой организации? — прямо спросил генерал.
— Она распущена шесть лет назад, Лавр Георгиевич, — скривился бывший террорист.
— Я спросил вас не об этом, — холодно заметил генерал.
— Нет, не поддерживаю, —процедил Савинков. — Это допрос?
— А вы разве арестованы, Борис Викторович? — удивился вопросу Корнилов. — Нет, это дружеская беседа. Пока что.
Савинков откинулся назад в кресле, стараясь не обращать внимания на откровенно враждебные взгляды туркменов, сопровождающих генерала.
— Вы думаете, что я мог вернуться к таким примитивным методам борьбы, когда у меня уже есть влияние в министерстве и в Ставке? — фыркнул Савинков.
— Вы сами утверждали, Борис Викторович, что в борьбе все средства хороши, — произнёс Корнилов.
— В борьбе против царизма! — воскликнул эсер.
— Я слышал мнения, что для некоторых мои реформы хуже, чем жизнь при самодержавии, — произнёс Корнилов.
— Вы многим спутали карты, Лавр Георгиевич, — пожал плечами Савинков. — И левым, и правым.
— Я знаю, — сказал Корнилов. — Очень многим я мешаю делать деньги на этой войне.
— Только поэтому я до сих пор верю, что вы желаете России победы, — сказал Савинков.