Корниловъ. Книга вторая: Диктатор
Шрифт:
Все расселись по местам, генерал Корнилов занял место во главе стола, готовясь выслушивать скучные доклады. Выслушать нужно было всех, хотя по-настоящему Верховного интересовали только два — доклад второго генерал-квартирмейстера, который возглавлял разведку, и доклад начальника управления военных сообщений. Милитаризованные железные дороги теперь должны были подчиняться именно ему.
Как всегда, потеющие от стресса генералы читали с бумажки, а скучающий диктатор делал вид, что внимательно их слушает, черкая карандашом в блокноте. Сдерживать зевоту удавалось с превеликим трудом, благо, многолетний опыт выслушивания подобных
В целом картина в представлении штабистов вырисовывалась не слишком радужная. Затишье на фронте снова привело к разгулу агитации и братаниям с врагом, запрещённым уже давно, но факты их наличия снова всплывали.
Разведка доносила о том, что немец зашевелился в Молдавии и вообще на Юго-Западном фронте, очевидно, пытаясь воспользоваться шансом, который им любезно предоставила Центральная Рада.
Снабжение более-менее налажено было только на Северном и Западном фронтах. Юго-Западный и Румынский снова испытывали трудности из-за проблем на Украине, Кавказский фронт, который и в прежние годы снабжать удавалось лишь с великим трудом, теперь и вовсе сидел практически на подножном корме. А ведь приближалась осень, и вслед за ней — зима. Только это, похоже, никого не волновало.
Многие железнодорожники продолжали итальянскую забастовку, недовольные переменами, но некоторые всё же продолжали исполнять обязанности, тем более, что теперь они приравнивались к военным. А это и увеличенное довольствие, и выслуга, и всё остальное вместе с клюквой на шашку.
Вместе докладами посыпались и жалобы. На всё подряд, начиная от претензий к работе Ставки и заканчивая отсутствием писчей бумаги в фельдегерской службе. Приходилось записывать всё, с самым серьёзным видом обещая разобраться с этими проблемами. Большинство этих проблем, само собой, не требовало внимания Верховного Главнокомандующего, но и решать их будут совсем другие люди. А продемонстрировать подчинённым, что тебе не всё равно — один из лучших способов завоевать их лояльность.
И наоборот, если ты будешь всячески показывать, что тебе плевать — они рано или поздно выберут себе другого начальника, как это произошло с царём Николаем, который терпеть не мог решать чьи-то проблемы и в итоге растерял всяческую поддержку.
— Ещё вопросы, жалобы, предложения? — спросил Верховный, когда поток жалоб окончательно иссяк.
Один из генералов поднял руку, желая высказаться.
— Не сочтите за трусость, Ваше Высокопревосходительство, но, по-моему, после трёх лет войны очевидно, что разбить Центральные Державы в бою мы не сможем, — осторожно начал генерал-лейтенант в тонких проволочных очках.
— Так, — буркнул Корнилов.
— Каждый день войны губителен для нашей страны, Россия истощена, ещё немного, и будет поздно, — продолжил генерал-лейтенант. — Что вы думаете о возможности заключить сепаратный мир?
Сразу несколько испытующих взглядов оказались прикованы к Верховному Главнокомандующему, его ответа ждали, и Корнилов понимал, что его ответ очень скоро окажется на столе и у немецкой, и у английской, и у французской разведки. Он вдруг ощутил себя на минном поле, где каждый неосторожный шаг будет чреват взрывом. С одной стороны у него было смертельно уставшее общество и объективная ненужность этой войны. С другой — союзнические обязательства и набранные прежними правительствами долги, которые так или иначе придётся отдавать.
—
Остальные генералы закивали, демонстрируя полное согласие со словами Верховного. Больше вопросов ни у кого не возникло.
Верховный распрощался со всеми штабными и быстро покинул здание. На улице его ждал автомобиль, а на Балтийском вокзале — поезд в Псков.
Глава 20
Псков
Северный фронт его интересовал мало, немцы после провала Рижской операции вели себя тихо, даже и не пытаясь выбить русские войска с левого берега.
Корнилов ехал в Псков к семье.
Вся семья пока находилась там. Состояние у детей пока было слишком тяжёлым, чтобы перевозить их в Петроград или куда-либо ещё.
Поездку пришлось организовывать в спешке, но все меры безопасности приняты были по высшему разряду, Верховный допускал, что удар по семье — это лишь способ выманить его, спровоцировать на необдуманные поступки. Первый шаг в покушении уже на него, причём куда более продуманном, чем просто бросить гранату в автомобиль.
Хан снова сопровождал его везде, где только мог, джигиты-текинцы беспрерывно несли караульную службу, выскакивая на каждой станции наружу.
На этот раз Корнилов с удовлетворением отмечал, что перроны подметены, а вокзалы помыты, и один только этот факт красноречивее любых докладов говорил о том, что в общество постепенно возвращается порядок.
Поезд мчался в Псков, древний русский город, знаменитый своим кремлём и своими церквями. В одной из этих церквей будут отпевать Таисию Владимировну. Так решил генерал, и спорить с ним никто не осмелился, хотя благоразумнее было бы никуда не ездить и сделать всё в Петрограде.
Каждую минуту Хан ожидал нападения, перед поездом Верховного ехал ещё один паровоз, проверяя состояние путей. До полного маразма, конечно, не доходило, но после череды терактов и покушений корнет Хаджиев предпочитал лишний раз перебдеть, чем один раз недоглядеть и проморгать очередную попытку террористического акта.
Но террористы сидели тихо, как мыши под веником, не пытаясь никаким образом даже подобраться к поезду или кортежу Верховного. Ни в Петрограде, ни в Пскове, ни на промежуточных станциях. Лезть на пулемёты туркменов дураков не нашлось, всё-таки это вам не кидаться гранатами в беззащитный автомобиль.
Настроение у всех было мрачным и тоскливым, за всю дорогу ни единой улыбки не промелькнуло на лицах. Погода была такой же, серые тучи затянули небо сплошной пеленой, изредка разряжаясь мелким и мерзким дождём.
Все шесть часов, пока поезд был в пути, генерал Корнилов провёл у себя в купе, практически не выбираясь наружу и лишь изредка отправляя кого-нибудь за очередной кружкой чая.
Ему хотелось спать, но сон не шёл, и он просто пялился в потолок вагона, лёжа на незастеленной полке. Работы тоже хватало, но генерал решил, что она может и подождать. Иногда отдых всё-таки необходим, пусть даже такой, тюлений и максимально ленивый. В конце концов, сейчас, в такой момент, его никто за безделье не осудит.