Король-Дракон
Шрифт:
Прошло три недели с того дня, как закопали Пака, и целительницы решили, что настало наконец время откопать его. Они промолчали, когда Уилл заявил, что хотел бы присутствовать при этом - никто из взрослых вообще с ним не разговаривал, если только мог избежать этого, - но, плетясь следом за женщинами к пруду, он прекрасно понимал, что им это не нравится.
Откопанное тело Пака выглядело как огромный черный корень, скрюченный и бесформенный. Все время что-то напевая, женщины развернули льняную ткань и вымыли тело коровьей мочой. Потом они выковыряли из всех отверстий животворную глину. Потом положили ему под язык фалангу летучей мыши. Потом разбили яйцо о его нос, и белок выпила одна целительница, а желток - другая.
Наконец они ввели ему пять кубиков сульфата декстоамфетамина.
Глаза Пака распахнулись. Кожа его от долгого лежания в земле стала черной, как ил, а волосы, наоборот, побелели. Но глаза были живые и зеленые, как молодая листва. Во всем, за исключением одного, его тело осталось таким же, каким было раньше. Но это самое "одно" заставило женщин жалостливо вздохнуть о нем.
У него не было одной ноги, от колена.
– Земля взяла ее себе, - грустно сказала одна из женщин.
– От ноги слишком мало оставалось, чтобы ее можно было спасти, - добавила другая.
– Жаль, - вздохнула третья.
И все они вышли из хижины, оставив Уилла и Пака наедине.
Пак долго ничего не говорил, только смотрел на обрубок своей ноги. Он сидел и осторожно ощупывал его, словно убеждаясь, что ноги действительно нет, что она каким-то волшебным образом не сделалась невидимой. Потом он уставился на чистую белую рубашку Уилла, на герб Дракона у него на груди. И наконец, его немигающие глаза встретились с глазами Уилла.
– Это ты сделал!
– Нет!
Это было несправедливое обвинение. Мина не имела к Дракону никакого отношения. Точильщик Ножниц в любом случае нашел бы ее и принес в деревню. Дракона и мину объединяло только одно - Война, а в ней Уилл был не виноват.
Он взял своего друга за руку.
– Тчортирион… - сказал он тихо, стараясь, чтобы их не подслушал кто-то невидимый.
Пак отдернул руку:
– Это больше не мое истинное имя! Я блуждал в темноте, и мой дух вернулся обратно из гранитных пещер с новым именем - его не знает даже Дракон!
– Дракон очень скоро узнает его, - печально ответил Уилл.
– Пусть попробует!
– Пак…
– Мое прежнее повседневное имя тоже умерло, - сказал тот, кто раньше был Паком Ягодником. С трудом выпрямившись, он накинул на худые плечи одеяло, на котором раньше лежал.
– Можешь называть меня Безымянным, потому что твои губы не произнесут больше ни одного из моих имен.
Безымянный неуклюже запрыгал к двери. У порога он остановился, схватившись за косяк, а потом собрался с силами и выпрыгнул наружу, в большой мир.
– Пожалуйста! Послушай меня!
– крикнул Уилл ему вслед. Не говоря ни слова, Безымянный показал Уиллу кулак с отогнутым средним пальцем.
Уилл закипел дикой яростью.
– Задница!
– заорал он вслед своему бывшему другу.
– Колченогий попрыгунчик! Обезьяна на трех ногах!
Он не кричал, с тех пор как Дракон впервые проник в него. И вот теперь снова закричал.
В середине лета в город ворвался на мотоцикле человек в красной военной форме с двумя рядами начищенных медных пуговиц и с ярким зелено-желтым барабаном. Он ехал из самого Бросиланда, по пути присматривая подходящих ребят для службы в армии Авалона. Он с грохотом затормозил в облаке пыли перед Скрипучим Сараем, поставил свой мотоцикл на подпорки и вошел внутрь, чтобы снять комнату на один день.
Выйдя через некоторое время на улицу, он надел на себя портупею, на которой висел барабан, и высыпал на него горсть золотых монет. Бум-бум-бум! Затем громом загрохотала бара банная дробь. Рап-тап-тап! Золотые монеты подскакивали и плясали, как капли дождя на раскаленной сухой земле. К тому времени около "Скрипучего Сарая" уже собралась толпа.
Военный расхохотался:
– Меня зовут сержант Бомбаст!
– Бум! Дум! Бум!
– Кто своих героев мне отдаст?
– Он поднял руки над головой и постучал палочками друг о друга. Клик-клик-клик! Потом он заткнул их за пояс, снял барабан и положил его на землю рядом с собой. Золотые монеты засверкали на солнце, у всех жадно заблестели глаза.
– Я приехал, чтобы предложить смелым парням самую лучшую карьеру, какую только может сделать мужчина. Это возможность научиться настоящему делу, стать воином… да еще и получать за это щедрую плату. Взгляните на меня!
– Он хлопнул себя по гладким бокам.
– Ведь не похоже, что я голодаю, а?
В толпе засмеялись. Сержант Бомбаст, смеясь вместе со всеми, затесался в толпу и теперь бродил среди жителей, обращаясь то к одному, то к другому:
– Нет, я не голодаю. По той простой причине, что в армии меня хорошо кормят. Армия кормит меня, одевает и делает для меня, что ни попрошу, только что зад мне не подтирает. И что же вы думаете, я благодарен? Благодарен? Нет! Нет, дамы и господа, я настолько неблагодарен, что требую, чтобы армия мне еще и платила за такие привилегии! Вы спросите сколько? Сколько мне платят? Прошу учесть, что обувь, одежда, кормежка, бриджи, вот эта тряпка, в которую я сморкаюсь… - он вы тащил из рукава кружевной носовой платок и изящно помахал им, - бесплатные, как воздух, которым мы дышим, и грязь, которую мы втираем в волосы в канун Свечества. Так вы спрашиваете, сколько мне платят?
– Казалось, он бредет в толпе наудачу, однако в конце концов он безошибочно вышел обратно к своему барабану. Его кулак обрушился на мембрану, заставив барабан закричать, а монетки - подпрыгнуть от удивления.
– Мне платят сорок три медных пенни в месяц!
Толпа изумленно ахнула.
– И можно получить эту сумму честным чистым золотом. Вот оно. Или серебром, для тех, кто поклоняется Рогатой Матери.
– Он потрепал какую-то старую деву за подбородок, заставив ее вспыхнуть и глупо хихикнуть.
– Но это еще не все! Это еще даже не половина. Как я вижу, вы заметили эти монетки. Еще бы! Каждая из этих красавиц весит целую троянскую унцию! Все они - из хорошего красного золота, добытого трудолюбивыми гномами в шахтах Лунных Гор, охраняемых грифонами. Как же вам было их не заметить? Как же вам не поинтересоваться, что я собираюсь с ними сделать? Неужто я привез их сюда и рассыпал перед вами для того, чтобы потом снова собрать и высыпать обратно в карман?
– Он оглушительно расхохотался.
– Ничего подобного! От души надеюсь, что уйду из этой деревни без гроша в кармане. Я всерьез намереваюсь уйти из этой деревни без гроша! Теперь слушайте внимательно, ибо я приступаю к самому главному. Эти премиальные деньги. Да! Премиальные для рекрутов. Через минуту я закончу болтать. Думаю, что вы рады это слышать!
– Он подождал, пока публика засмеется.
– Да, хотите - верьте, хоти те - нет, а сержант Бомбаст скоро заткнется, войдет вот в это замечательное заведение, где заказал себе комнатку и еще кое-что. Но прежде я хочу поговорить - только поговорить, слышите?
– с парнями, достаточно сильными и взрослыми, чтобы стать солдатами. Что значит - достаточно взрослыми? Ну достаточно взрослыми для того, чтобы ваша подружка имела из-за вас неприятности.
– Снова смех в толпе.
– Но не слишком старыми. Что значит не слишком старыми? Это значит, что, если ваша подружка решит оседлать вас, вам это должно быть в радость. Да, я разговорчивый малый, и я желаю поговорить с такими парнями. И если здесь есть такие - не слишком зеленые и не перестарки и они не прочь выслушать меня, просто выслушать, без всяких обязательств… - он сделал паузу, - тогда с меня пиво. Сколько выпьете - плачу за все.
С этими словами сержант было повернулся и направился к "Скрипучему Сараю", но вдруг остановился и озадаченно поскреб в затылке:
– Черт меня подери, я, кажется, кое-что забыл.
– Золото!
– пискнул какой-то молокосос.
– Ах да, золото! Да я и собственную голову потерял бы, не будь она гвоздиком прибита. Да, я же сказал: золото - это премиальные. Стоит вам подписать контракт - и оно у вас в кармане. Сколько? А как вы думаете? Одна золотая монета? Две?
– Он хищно улыбнулся.
– Кто угадает? Держитесь за яйца… Десять золотых монет каждому, кто подпишет сегодня бумаги! И еще по десять каждому из его дружков, которые захотят составить ему компанию!