Король гор. Человек со сломанным ухом
Шрифт:
На следующий день после аудиенции у императора Фугас покинул Париж и уехал в Берлин. Путешествие заняло целых три дня, потому что по пути он ненадолго заехал в Нанси. Маршал снабдил его рекомендательным письмом к префекту департамента Мерт, который встретил полковника с распростертыми объятиями и обещал оказать помощь в поисках сына. К большому разочарованию Фугаса, он не смог отыскать дома, ставшего свидетелем его любовного романа с Клементиной Пишон. В 1827 году в городе стали прокладывать новую улицу, и по приказу муниципалитета дом был снесен. Семью местные власти, конечно, не стали сносить вместе с домом, но в ходе ее поисков возникли
совершенно непредвиденные затруднения. Оказалось, что в самом городе, в его окрестностях, да и во всем департаменте проживает огромное количество Пишонов, и кому из них бросаться на шею — было совершенно непонятно. Потеряв терпение и торопясь добраться до завещанного ему состояния, Фугас не стал терять время и написал комиссару местной полиции заявление такого содержания:
«Прошу на основании записей гражданского состояния и иных источников установить местонахождение девушки, которую звали Клементина Пишон. В 1813 году ей было восемнадцать лет. Семья жила на офицерскую пенсию отца. Если она жива, найдите ее адрес, а если умерла, найдите адрес ее наследников. От этого зависит отцовское счастье!»
По приезде в Берлин, полковник с удивлением обнаружил, что его персона здесь хорошо известна. К тому времени посольство Франции уже успело передать ноту французского военного министра прусскому правительству. Кроме того, страдающий от ревности Леон Рено в порыве чувств сообщил о своих несчастьях доктору Хирцу. Вся эта информация дошла до широкой публики и пошло-поехало. Сразу возбудились газеты, взволновались научные общества, а принц-регент соизволил обратиться за разъяснениями к своему лечащему врачу. Все-таки странное государство эта Германия! Здесь даже принцы-регенты интересуются наукой.
Фугас, который был знаком с письмом доктора Хирца, приложенным к завещанию господина Мейзера, решил, что следует почтить доктора подобающими знаками внимания. Он нанес ему визит, во время которого крепко обнял ученого, расцеловал и даже назвал оракулом Эпи-
давра1. Доктор не отпустил его от себя, велел забрать из гостиницы багаж полковника и выделил ему в своем доме лучшую комнату. Вплоть до 29-го числа полковника принимали, как лучшего друга, и демонстрировали, как чудо природы. Семь фотографов нещадно соперничали между собой за право запечатлеть столь выдающуюся личность. Даже старику Гомеру ни один греческий город не воздавал подобных почестей. Его королевское высочество принц-регент пожелал встретиться с ним лично и попросил доктора Хирца привести полковника во дворец. Фугас поначалу упирался. Ему все еще казалось, что мир пребывает в 1813 году, и он полагал, что солдат не должен встречаться со своим противником.
Принц-регент был видным военачальником. В свое время он лично командовал знаменитой осадой Расштад-та. Беседа с Фугасом доставила ему большое удовольствие, а героическая наивность этого молодого ворчуна2 привела принца в полный восторг. Он наговорил ему массу комплиментов и сказал, что завидует первому императору французов, в окружении которого когда-то было много таких офицеров.
— Таких было немного, — возразил полковник. — Если бы таких, как я, было сотни четыре или пять, то вся Европа была бы у нас в кармане.
Такой ответ приняли за шутку, а не за угрозу, и не стали немедленно увеличивать численность прусской армии.
Его королевское высочество объявило Фугасу, что ему выплатят компенсацию в размере двухсот пятидесяти тысяч франков, и эту сумму он в любое время сможет получить в казначействе.
1 Эпидавр — древнегреческий город, в котором жил бог-врачеватель Асклепий, научившийся воскрешать мертвых.
— Монсеньор, — ответствовал полковник, — всегда приятно заполучить деньги вра... пардон, иностранцев. Но не считайте меня подголоском Плутоса1. Верните Рейн и Позен2, и я оставлю вам ваши двести пятьдесят тысяч франков.
— Вы это серьезно? — смеясь, спросил принц. — Рейн и Позен?
— Рейн принадлежит Франции, а Позен — Польше, и их права являются более законными, чем мои права на эти деньги. Но таковы сильные мира сего: они считают своей обязанностью отдавать мелкие долги и делом чести не отдавать то, что должны по-крупному.
Принц скривился, и вслед за ним скривились лица всех придворных. Присутствующие сочли, что со стороны Фугаса было крайне невежливо уронить каплю правды в бочку глупости.
И только присутствовавшая на приеме хорошенькая венская баронесса была очарована личностью полковника. Ее совсем не шокировали его речи, и она была бы рада познакомиться с ним поближе. Надо сказать, что венские дамы имеют репутацию гостеприимных хозяек и стремятся повсюду демонстрировать это качество, даже за пределами своей страны.
Имелась еще одна причина, по которой баронесса де Маркомаркус стремилась заполучить к себе полковника. Вот уже несколько лет, как она коллекционировала знаменитостей. В виде фотографических портретов, разумеется. В ее альбоме было множество фотографий генералов, государственных деятелей, философов и пианистов. Каждый из них лично вручил ей свою фотокарточку,
Бог богатства в греческой мифологии. Зевс ослепил его, чтобы он не мог отличать честных людей от нечестных. Асклепий вернул ему зрение.
Позен — ныне польский город Познань.
приписав внизу: «С искренним уважением». В ее коллекции имелись портреты духовных лиц и даже одного известного кардинала, но не было ни одного выходца с того света. Изнывая от любопытства и нетерпения, она отправила Фугасу приглашение на ужин. Однако полковник собирался на следующий день уехать в Данциг и поэтому решил письменно, с тысячью извинений, отклонить приглашение. К тому же нашему нежному рыцарю казалось, что, если он будет проводить вечера в приятных беседах с самыми красивыми женщинами Германии, то тем самым нарушит клятву верности Клементине. Он порылся в памяти, пытаясь вспомнить какую-нибудь изящную эпистолярную форму, потом решительно присел к столу и написал: «Будьте снисходительны, прекраснейшая из женщин, я...»
После этих слов вдохновлявшая его муза сочла, что она выполнила свою задачу, и удалилась. Впрочем, писать ему совершенно не хотелось, а вот поужинать хотелось, и даже очень хотелось. Когда он это понял, все сомнения рассеялись сами собой, словно облака, разогнанные легким северо-восточным ветром. Он надел редингот с брандебу-рами и отправился вручать свой ответ лично. Это был первый поздний ужин после его возвращения к жизни. Фугас поел с отменным аппетитом и неплохо выпил, правда, не как обычно. Баронесса Маркомаркус была очарована его остроумием и неиссякаемым красноречием и задержала у себя полковника, насколько смогла. Она и сейчас, показывая портрет полковника, говорит своим друзьям: «Покорить мир способны только французские офицеры!»