Король казино

Незнанский Фридрих Евсеевич

Государство не даст ни копейки, — продолжала Лариса. — А ведь надо платить и платить, если уж движение общероссийское... Погоди, не перебивай. Я знаю, о чем ты хочешь сказать.

Любопытно...

Если у государства нет денег или если они и есть, но оно не расположено финансировать какое-то там оче­редное движение, то возникает вопрос: кому выгодно это сделать? А выгодно это сделать коммерсантам, ком­мерческим банкам, совместным фирмам и просто бога­тым людям, современным нуворишам. Почему? Пото­му что движение может стать крышей для устройства их дел. Но дела их, как хорошо тебе известно, нередко попахивают, а вернее, воняют уголовщиной...

Здесь ты перегнула, Ларочка, — возразил Павлов.

Ларочка? — удивленно вскинула брови Лариса.

Но ты же назвала меня Толей.

Да? Не помню.

Перегнула, — повторил Павлов. —

Страна раз­вернулась, или ее развернули, на сто восемьдесят гра­дусов. Вперед к капитализму! Все коммерческие бан­ки существуют на законных основаниях. Даешь част­ную собственность, землю — помещикам и личное обогащение!

Я в глаза не видела подобных законов, напеча­танных черным по белому.

Законы могут быть и вовсе ненапечатанными, но действительность такова.

Государство без законов жить не может.

Значит, придут и законы.

Я не договорила, — обратилась к прежним мыс­лям Лариса. — Ты сказал, что деньги будут?

Они уже есть.

Источники те, о которых я говорила?

Да, — решительно ответил Павлов.

Вот теперь начнется разговор посерьезнее, — удов­летворенно вздохнула Лариса. —- Не тебе объяснять, что кто платит, тот и заказывает музыку. Рано или поздно нам представят счет. Но мы должны, обязаны предупредить всякие претензии.

Каким образом?

Создать собственные коммерческие структуры, спой банк, заиметь недвижимость и землю как в Мос­кве, так и в других областях. И оставь, пожалуйста, мысли о чистых деньгах. Деньги пойдут нам крими­нальные.

Ты очень откровенна со мной...

Значит, пришел час.

Какова твоя конечная цель?

Богатство, власть, свобода духа.

Я, кажется, недооценивал тебя, — не сразу заго­ворил Павлов. — Ты не только умная, но и опасная женщина.

Ты сейчас недооцениваешь себя.

Понял, но не совсем.

Тебе нравится маска этакого Джеймса Бонда российского разлива, однако она тебе не очень-то подхо­дит- Россия — не Запад. Здесь другие законы жизни.

И это говаривала твоя старая няня, которая — «не учи меня жить»? — широко улыбнулся Павлов.

Не обижайся. Знаешь, подобного разговора я, может быть, ждала всю жизнь.

Мне он тоже очень и очень интересен.

Видишь, между нами появилась уже некоторая общность... Угадай, кто из знаменитых женщин мой кумир?

Теперь уж я и не знаю, что ответить... Кто? Мо­жет, Терешкова?

Тьфу! — сплюнула Лариса. — Мата Хари. Это Пыла необычайная женщина, необыкновенной красо­ты, независимая и умная. Работала на три разведки одновременно и ни разу не прокололась.

Ты забыла, что она долго не прожила, — напом­нил Павлов.

Разве это важно... Доживем ли мы? В России такая заваруха, что всякое может случиться.

Выпьем, — предложил Анатолий.

Что ж, выпьем и поедем к тебе, — вздохнула Лариса. — Утро вечера мудренее...

В эту ночь она не явилась домой, а утром начала собирать вещи. Петр Иванович расхаживал по комна­те, махал руками, что-то говорил, вначале угрожаю­ще, потом сник, расплакался, упал на колени.

«Прощай, Птибурдуков, — спокойно, даже ласково сказала Лариса. — Я ухожу. Навсегда». — «Какой Пти­бурдуков?!» — несмотря на свое жалкое положение, удивился Петр Иванович. «Читай Ильфа и Петрова», — усмехнулась Лариса, направляясь к двери. Сквозь окно Петр Иванович видел, как высокий, элегантно одетый мужчина взял чемодан из рук его жены, распахнул перед ней дверцу, сел за руль, и машина уехала.

Дела по созданию движения под названием «Про­грессивные женщины» сразу же пошли круто. Как и обещал Павлов, деньги нашлись быстро, были созда­ны отделения в крупных городах, выделены участки земли в ближнем Подмосковье, недвижимость в сто­лице, куплены дома, предназначенные под снос или под реставрацию, набраны штаты. На одном из собра­ний лидером движения была единогласно избрана Стрельникова Лариса Ивановна, и в Госдуму она вош­ла уже как крупный политический деятель.

Первую взятку в сто тысяч долларов Лариса получи­ла после разговора с Павловым. Анатолий предложил передать небольшой участок земли в районе Садового кольца, числившийся по документам собственностью женского движения, совместной российско-американс­кой строительной фирме «Феникс». В планах движе­ния предусматривалась реставрация обветшавших зда­ний с дальнейшим использованием их в качестве жи­лья для москвичей, а также для сдачи в аренду под административные помещения, но тон Павлова не да­вал Ларисе никаких возможностей для возражений. Во­обще Анатолий заметно изменился, и, хотя манеры его остались прежними — приветливыми и мягкими, он всегда добивался от Стрельниковой того, чего хотел. К примеру, под крышей движения работали теперь не­сколько коммерческих банков, расширявших сферу сво­его влияния и оттеснявших на второй план коммерчес­кие структуры самого движения, которые по настойчивым требованиям лидера были все-таки созданы и худо-бедно покрывали расходы. Лариса уже раскаива­лась, что рассказала в ресторане Дома писателей о сво­их планах, но потом поняла, что дело не в этом. За шиной полковника Павлова стояла могучая сила, гло­бальные задачи которой не шли ни в какое сравнение с задачами депутата Госдумы Стрельниковой. И Лариса махнула рукой. «С волками жить, по-волчьи выть», — решила она. Получение взятки прошло обыденно, про­сто и даже скучно. В кабинет Ларисы зашел кругленький, плотненький человечек, представился заместителем генерального директора фирмы Ефимом Аронови­чем Фишки- ным и протянул бумагу. Лариса подписала. Фишкин раскланялся и ушел, оставив на столе тонкий «дипломат», в котором оказались деньги, французские духи и золотой перстень с бриллиантом в красиво офор­мленной коробочке. После визита Фишкина бразды правления перешли к Павлову. Лариса и он давно были любовниками и уже успели надоесть друг другу. И од­нажды Павлов прямо сказал: «Ларочка, а не сменить ли тебе мужчину?» — «Разве в целом мире найдется мужчина, подобный тебе?» — постаралась было отшу­титься Лариса, но Анатолий шутки не принял. «Надо, милая, надо. Ясинский, Егоров, Борисов... Чем не муж­чины? Выбирай любого!» — «Личности известные. И псе как на подбор лидеры демократических партий». — «Да, нас сейчас интересуют именно лидеры демократи­ческих партий. Демократия — это хорошо, но лучше, если она будет в пределах нормы. Неплохо бы сбли­зиться с замами лидеров. Вожди, как правило, использу­ют их идеи». — «И что, со всеми спать?» — «В этом смысле тебе пока о-очень далеко до Мата Хари... Что с тобой, Ларочка?! Ты плачешь?!» Лариса не плакала, она рыдала. Павлов заметно растерялся. «Я пошутил, Ларочка! Пошути-ил! Что ты, в самом деле?!» Рыда­ния прекратились так же внезапно, как и начались. «Информация будет», — сказала Лариса. «Черт с ней, с информацией! Пропади она пропадом!» — «И без вся­ких постелей. Даю слово». — «Лара, ты любишь меня?» — наконец-то дошло до Анатолия. «Нет», — сухо ответила она. Через несколько дней Лариса похо­ронила отца. Умер он от внезапного сердечного присту­па. Мать переехала жить на дачу, а Лариса пересели­лась в родительскую квартиру. Любовные отношения между Павловым и Ларисой пошли на убыль, а со вре­менем и вовсе прекратились. Остались лишь деловые, и это, как ни странно, положительно повлияло на дея­тельность организации. Были сделаны большие денеж­ные вливания в коммерческие структуры, создан нако­нец собственный банк, через который были приобрете­ны акции нескольких крупных предприятий по долевой системе. Но и чужаки развернулись вовсю. Теперь она не имела даже представления, что творится под кры­шей движения «Прогрессивные женщины», но была уверена в том, что дела творятся крупные. Через год Павлов объявил ей, что на счет госпожи Стрельниковой в одном из швейцарских банков переведен первый мил­лион долларов...

...Андрей Васильев приехал на такси, расплатился с водителем и подошел к глухой калитке дачи, памят­ной ему с детских лет. Нащупал кнопку звонка, ту самую, тоже знакомую, с щербинкой, и нажал. В зам­ке щелкнуло, калитка отворилась.

Лариса стояла на крыльце. Была она в белом пла­тье, с ярко-красной розой на груди, в белых туфлях, ныглядела удивительно молодо, глаза блестели, и Ан­дрею припомнилось, что именно так была она одета на выпускном вечере после окончания школы.

Ты очень возмужал, Андрюша, — улыбаясь, про­говорила Стрельникова.

В смысле постарел?

Нет. Возмужал. И выглядишь настоящим джен­тльменом.

Лариса легко прижалась высокой твердой грудью к Андрею, поцеловала в щеку.

Ну, вспомнил? — Она крутнулась на каблучке.

Ты была в этом платье на выпускном.

Верно. Хотела тебя удивить. Сделать так, чтобы ты вспомнил меня прежнюю.

Ты и осталась такой.

Пойдем к маме. Она хотела тебя видеть.

В комнате Людмилы Васильевны они задержались недолго и, выслушав слезливые воспоминания, жалобы на здоровье и восхищения по поводу цветущего, здорового вида Андрея, ушли в столовую и присели за прекрасно сервированным столом.