Король Матиуш Первый. Антось-волшебник
Шрифт:
– Ну и влипли! Теперь придётся из окружения выходить, – проворчал бывалый солдат.
Ох, как это было тяжело! Теперь в окопах сидели неприятельские солдаты и обстреливали их с двух сторон, а они отступали под вражеским огнём.
Вот когда Матиуш понял, почему министры на заседании столько говорили о сапогах, сухарях и фураже.
Если бы не сухари, они умерли бы с голоду. Три дня, кроме сухарей, у них ничего во рту не было. Спали по очереди, два-три часа в сутки. А
Бесшумно, как тени, пробирались они лесными тропами. Поручик то и дело вынимал карту, искал овраг или заросли погуще, чтобы спрятаться.
Время от времени в отдалении появлялись неприятельские разведчики, выследят, в каком направлении они отступают, и мчатся с донесением к своим.
Матиуша было не узнать. Худой, как скелет, сгорбленный, он казался ещё меньше ростом. Многие солдаты побросали винтовки, а он сжимал свою одеревеневшими пальцами.
Столько переживаний за несколько дней!
«Папочка, папочка, как тяжело быть королём, когда на твою страну напал враг! – с горечью думал Матиуш. – Сказать: „Я вас не боюсь и разобью в два счета, как мой прадед Павел Завоеватель“, – ничего не стоит. А победить – ох как трудно! Какой я был глупый, легкомысленный мальчишка! Мечтал, что поскачу на белом коне на войну, а жители столицы будут встречать меня с цветами. А сколько погибнет людей, об этом я не думал».
Неприятельские пули так и косили солдат, а Матиуш уцелел, может, благодаря маленькому росту.
Как они обрадовались, когда прорвались к своим! И окопы там уже прорыты.
«Теперь над нами смеяться будут», – подумал Матиуш.
Но скоро он убедился, что на войне тоже есть справедливость. Когда они наелись досыта и отоспались, их отправили в тыл, за пять километров от фронта, в маленький городишко, а на смену им пришли другие солдаты.
В городе тех, кто не бросил оружие, построили отдельно, и генерал обратился к ним с речью:
– Честь вам и хвала! Настоящие герои познаются во время поражения, а не при звуках фанфар!
– И эти мальцы здесь? – добродушно спросил сапёрный полковник, заметив в строю Матиуша и Фелека. – Да здравствуют отважные братья Крушигора и Вырвидуб!
С тех пор Фелека звали Крушигора, а Матиуша – Вырвидуб.
– Эй, Крушигора, принеси воды!
– Вырвидуб, подбрось-ка сучьев в костёр!
Мальчики стали всеобщими любимцами.
На отдыхе до солдат дошла весть о том, что военный министр поссорился с главнокомандующим и помирил их король Матиуш.
Матиушу, конечно, не могло прийти в голову, что по улицам столицы разъезжает автомобиль, в котором сидит кукла-король и отдаёт честь. Он был ещё мал и плохо разбирался в дипломатии.
Отдохнув, они снова вернулись на передний край. Началась так называемая позиционная война: обе воюющие стороны засели в окопах, стреляли
Солдаты совсем освоились в окопах: расхаживали, как по коридору, пели, шутили, играли в карты, а Матиуш прилежно учился. Занимался с ним поручик, который изнемогал от скуки. Утром расставит дозорных в секреты, чтобы следили, не идёт ли неприятель в атаку, позвонит в штаб, сообщит, что всё в порядке, – вот и все дела!
Для поручика занятия с Матиушем были развлечением. А Матиушу очень хотелось учиться. Сидит он в окопе, учит географию, в вышине звенят жаворонки, время от времени прогремит вдали выстрел – и опять тихо.
Но вдруг будто бешеные псы завоют. Это мелкокалиберные полевые орудия.
А потом – бух-бух! Это большая пушка.
И пошло… Винтовки квакают, как жабы. Свист, вой, грохот – бух, бабах!..
И так полчаса, час. Иногда в окоп попадёт снаряд, разорвётся, уложит на месте несколько человек, нескольких ранит.
Но остальные не трусят – привыкли.
– Жалко, хороший был товарищ. Вечная ему память, – скажут солдаты.
Раненым сделают перевязку, а ночью отправят в полевой госпиталь.
На войне как на войне.
Не миновала пуля и Матиуша. Рана, правда, пустяковая, даже кость не задело. В госпиталь идти не хотелось, но врач настаивал, и пришлось подчиниться.
Впервые за четыре месяца – в постели! Какое блаженство! Матрац, подушка, одеяло, белоснежная простыня, полотенце, возле кровати тумбочка, кружка, тарелка, ложка (жалкое подобие той, какой он ел в королевском дворце).
Рана заживала быстро. Сёстры и врачи полюбили Матиуша, и всё бы хорошо, если бы не страх, что его узнают.
– Смотрите, как он похож на короля Матиуша! – заметила как-то жена полковника.
– Да-да, мне его лицо тоже показалось знакомым.
Хотели даже послать его фотографию в газету.
– Ни за что! – наотрез отказался Матиуш.
– Глупый, – говорили ему, – король Матиуш увидит в газете фотографию такого маленького солдата и наградит тебя медалью. Или отцу пошлёшь фотографию, то-то он обрадуется!
– Нет и нет! – твердил Матиуш.
Надоели ему эти разговоры: он не на шутку боялся, как бы не обнаружилось, кто он.
– Оставьте его в покое. Мальчик прав. Король Матиуш, чего доброго, воспримет это как намёк: ты, мол, на автомобиле по городу разъезжаешь, а твои ровесники на войне жизнью рискуют.
«Чёрт возьми, о каком это Матиуше они толкуют?» Юный король давно махнул рукой на придворные манеры и выражался, как его товарищи-солдаты.
«Хорошо, что я убежал на фронт!» – не в первый раз подумал Матиуш.