Король Матиуш Первый. Антось-волшебник
Шрифт:
Огорчённный, сбитый с толку, слонялся он по саду, как вдруг услышал знакомое «ку-ку».
И в следующее мгновение уже держал в руках долгожданное письмо от Фелека:
Я еду на фронт. Отец сдержал обещание только наполовину: напился, но спать не лёг, а стал собираться в дорогу. Не найдя фляжки, перочинного ножа и патронташа, он решил, что это я украл, и всыпал мне по первое число. Сегодня или завтра ночью я удеру из дома. Я был на вокзале. Солдаты обещали взять меня с собой. Если у вашего королевского величества есть какие-нибудь поручения, буду ждать в семь часов. Очень пригодились бы колбаса на дорогу, желательно копчёная, бутылка
Неприятно украдкой, как воришка, удирать из дома, особенно если ты не простой мальчик, а король. Ещё неприятней потихоньку прокрадываться в столовую, залезать в буфет и впопыхах хватать первое, что попадёт под руку: бутылку коньяка, банку икры и большой кусок лососины.
«Ничего не поделаешь, война есть война, – утешал себя Матиуш. – На войне свои законы».
Матиуш был печален, а Фелек так и сиял от счастья.
– Коньяк даже лучше водки, – говорил он. – А что табака нет – тоже не беда.
Фелек, оказывается, насушил листьев, а на фронте ему, как и всем солдатам, выдадут табак. Всё хорошо. Жалко только, что главнокомандующий – растяпа.
– Растяпа? А кто назначен главнокомандующим?
Кровь ударила Матиушу в голову. Опять министры обманули его! Оказывается, войска уже неделю как выступили в поход, было даже два сражения – не очень удачных для наших. А во главе войска поставили старого генерала, которого отец Фелека, когда изрядно выпил, назвал растяпой и олухом. Ах вот как! Министры воображают, что свозят Матиуша, как на экскурсию, разок-другой на фронт, и вдобавок в безопасное место. Он будет прилежно зубрить грамматику и решать задачки, а народ за него – кровь проливать! А когда привезут в столицу раненых, ему милостиво разрешат навестить их. И во главе похоронной процессии, если убьют генерала, тоже пойдёт Матиуш – это ему можно.
«Значит, народ будет защищать меня, а не я его?»
А королевское достоинство? А честь? Что подумает о нём Иренка? Покупать девчонкам кукол до потолка ему можно, а идти на войну нельзя. Нет, господа министры, вы глубоко ошибаетесь, Матиуш не таков!
Матиуш схватил Фелека за плечо, когда тот запихивал в рот пятую пригоршню малины.
– Фелек!
– Слушаюсь, ваше королевское величество!
– Хочешь быть моим другом?
– Так точно, ваше королевское величество!
– Фелек, я сообщу тебе тайну. Только смотри не проболтайся.
– Есть, ваше величество, не проболтаться!
– Сегодня ночью я вместе с тобой убегу на фронт.
– Есть, ваше величество!
– Давай поцелуемся!
– Есть поцеловаться!
– Говори мне «ты».
– Есть говорить вашему величеству «ты»!
– С этой минуты я больше не король. Погоди, какое бы придумать себе имя? Ага! Томек Пальчик. Тебя зовут Фелек, а меня – Томек.
– Есть! – сказал Фелек, чуть не подавившись большим куском лососины.
Они условились: сегодня в два часа ночи Матиуш будет ждать Фелека у дворцовой ограды.
– Послушай, Томек, на двоих провизии нужно вдвое больше.
– Ладно, – недовольно буркнул Матиуш. Ему показалось, что в такой ответственный момент думать о еде недостойно.
Гувернёр брезгливо поморщился, заметив на щеке Матиуша красное пятно – след перепачканных малиной Фелековых губ, но ничего не сказал: в королевском дворце тоже ощущалось веяние войны.
Скандал! Из королевского буфета пропала только вчера откупоренная бутылка коньяка, колбаса высшего сорта и половина лосося. Эти лакомства предназначались для гувернёра – такое условие он поставил покойному
Обозлённый гувернёр налил Матиушу рюмку рыбьего жира и на пять секунд раньше, чем полагалось по этикету, отослал спать.
– Томек, ты?
– Я. Это ты, Фелек?
– Ага! Темно, чёрт возьми! На часовых бы не наскочить!
Матиуш не без труда влез на дерево, с дерева – на забор, а с забора спрыгнул на землю.
– Король, а неловкий, как девчонка! – проворчал себе под нос Фелек, когда Матиуш плюхнулся на землю и издали послышался окрик часового:
– Стой! Кто идёт?
– Не отвечай! – прошипел Фелек.
Падая с забора, Матиуш ободрал кожу на руке: первое ранение на этой войне.
Пригибаясь к земле, перебежали они через дорогу, скатились в ров и под носом у часовых проползли до тополевой аллеи, которая вела к казармам. Казарму обогнули справа. Ориентиром им служила электрическая лампочка, горевшая над гауптвахтой. Потом миновали мостик и вышли на шоссе, которое привело их прямёхонько на вокзал.
Там взору представилась картина, воскресившая в памяти Матиуша рассказы о минувших войнах. Всюду, на сколько хватало глаз, – костры, у огня солдаты беседуют или спят, в котелках кипит вода.
Матиуша нисколько не удивила лёгкость, с какой Фелек среди этой неразберихи вёл его кратчайшим путём к своему отряду. Он думал, все мальчишки-некороли такие. Но Матиуш ошибался, Фелек превосходил даже самых ловких и находчивых.
Сутолока, толчея, каждый час прибывают новые и новые отряды, которые передвигаются туда-сюда: одни к железнодорожным путям, другие ищут удобного места для ночлега. Заблудиться ничего не стоит. Фелек несколько раз в нерешительности останавливался. С тех пор как он был здесь днём, многое изменилось. Вот тут стояли пушки – сейчас их увезли на фронт, а на их месте развернули полевой госпиталь. Сапёры подались ближе к железнодорожному полотну, а там, где стояли они, суетились телеграфисты. Часть луговины, где расположились лагерем войска, заливал яркий свет прожекторов, другая – тонула во мраке. Как назло, стал накрапывать дождь, трава была вытоптана, и ноги вязли в липкой грязи.
Матиуш устал, ему хотелось передохнуть, но он боялся отстать от Фелека, а тот не шёл, а бежал, расталкивая встречных.
– Кажется, здесь, – прищурясь, сказал Фелек. Вдруг взгляд его упал на Матиуша. – А где твоё пальто?
– Висит в королевском гардеробе.
– И рюкзак не взял? Ну, знаешь, так отправляются на войну только растяпы, – вырвалось у Фелека.
– Или герои, – с достоинством ответил Матиуш.
Фелек прикусил язык: как-никак Матиуш – король. Но Фелек был страшно зол: и дождь некстати пошёл, и знакомые солдаты, обещавшие спрятать его в вагоне, куда-то подевались, и ещё этот Матиуш, который даже не знает, что надо брать в дорогу. У него, Фелека, хоть он и получил нахлобучку от отца, и фляга есть, и перочинный нож, и ремень – всё, что полагается иметь настоящему солдату. А Матиуш – вот ужас-то! – в лакированных туфлях, на шее зелёный галстук. Криво повязанный в спешке, грязный, как тряпка, этот злополучный галстук придавал его внешности нечто комическое, и, если бы не тревожные мысли, Фелек наверняка бы расхохотался.