Король на именинах
Шрифт:
«Успею».
Когда впереди замаячил угловой киоск, Вероника бросила машину влево и тут же резко вывернула руль вправо, двумя руками вцепилась в «баранку»…
Прошлой зимой парень-автомеханик вывез ее за город на чужой машине с помятым крылом. Накануне весь день падал пушистый снег. За ночь машины дорожной службы сдвинули его на обочины, и вдоль всей трассы высились серебристые сугробы. Это был чудесный день, до самого обеда молодые люди развлекались, въезжая на скорости в сугробы. Разгонялись и с визгом, хохотом врезались в рыхлый, рассыпчатый снег. Лобовое стекло тут
«Никогда не бойся удара, – учил ее, усадив за руль, парень, – главное – предчувствовать его и правильно сгруппироваться, как при прыжке в воду».
И Вероника, визжа от восторга, врезалась в очередной сугроб. Чувство легкости и ощущение безнаказанности тогда переполняли ее. Пустая дорога в морозный солнечный день, а в руках – чужая машина, владелец которой свято уверен в том, что сейчас она в мастерской и ей ровняют помятое крыло, будоражили кровь.
Это зимнее видение пронеслось в голове у Вероники за те мгновения, пока она мчалась на киоск, моля лишь об одном, чтобы в нем никого не оказалось. На окошечке стояла надпись «закрыто», но попробуй разгляди – в глазах пестрело от ярких упаковок.
«Волгу» дважды подбросило на бордюре, и машина, вскочив на тротуар, смяла капотом жестянку киоска. От удара посыпалось стекло, а вместе с ним разлетелись пачки, упаковки, старательно выведенные маркером ценники. За мгновенно исчезнувшей преградой Вероника увидела то, что боялась увидеть – перекошенное страхом и болью лицо киоскерши.
Редкие прохожие шарахнулись от места аварии.
Когда страх парализует душу, единственное спасение – не думать, не рассуждать и не терзаться угрызениями совести. Что случилось, того уже не изменить! Надо делать то, что собралась делать, что уже сотни раз прокручивала в мыслях. Вероника действовала, как запрограммированная. Угонщица вырвала ключи зажигания, опустила на глаза сбившуюся от удара кепку, потянула ручку и саданула плечом в дверцу. Жестяной киоск смялся легко, словно был сделан из бумаги – замок в дверце машины даже не заклинило.
Вероника, ссутулившись, нагнув голову, пробежала между застывших от испуга и удивления пешеходов, завернула за угол. Она сбила с ног, зацепив плечом, зазевавшегося мальчишку, но даже не задержалась, чтобы оглянуться, тут же нырнула в низкую арку дореволюционного дома. Девушка, вжавшись в простенок, сорвала с себя кепку, сбросила плащ, тряхнула головой, и длинные густые волосы разлетелись по ее широким плечам. Одежду Вероника затолкала в черный пластиковый пакет и тут же вновь вернулась на улицу. Оглянулась, бросив прощальный взгляд в темный тоннель низкой арки.
Сбитый с ног парень уже поднялся и показывал рукой с загнутым пальцем на только что показавшуюся Веронику – двое решительно настроенных мужчин нетерпеливо смотрели на него.
– Куда?! – прокричал один из них.
– Он во двор, во двор… – от волнения голос срывался.
Мужчины бросились в арку, их топот отразился эхом в узком пространстве. Парень подул на содранную в кровь ладонь и окликнул проходившую мимо него высокую, угловатую девушку:
– Эй! Погодите.
– Да, – вздрогнула Вероника и покосилась на свой мешок, не торчит ли из него рукав или стальная линейка.
– Вы его видели, мужчина в черном плаще бежал? – испуганно спросил парень.
– Ну да… бежал. А что?
– Не ходите туда, он, говорят, человека задавил, – парень с опаской посмотрел на перекресток, за углом слышались крики, скрежет металла, хруст стекла.
– Но мне туда надо, спешу. Я не буду смотреть на кровь. Спасибо, что предупредили, – Вероника сама удивилась тому, что нашла в себе силы благодарно улыбнуться.
– Я не пойду смотреть, – прошептал парень, глядя вслед странной мужеподобной девушке, заворачивавшей за угол.
У разбитого киоска толпились люди, несколько мужчин пытались оторвать погнутую дверь, из-за которой слышались стоны.
– Сейчас мы тебя достанем, держись.
– Что с тобой? Цела?
В ответ звучали лишь нечленораздельные стоны.
На помощь добровольцам подоспели два милицейских сержанта. Дверь с грохотом полетела на асфальт. Из киоска вынесли девушку с переломанными рукой и ногой, бережно уложили ее на грубые джутовые мешки, принесенные вьетнамцем из соседнего киоска. Киоскерша скосила глаза и, лишь только увидела свою истерзанную, кровоточащую плоть, тут же, охнув, потеряла сознание.
Молодой парень в джинсовой куртке уже накладывал на ногу пострадавшей резиновый жгут. Открытую автомобильную аптечку держала в руках его подруга – она отворачивала лицо, боясь увидеть кровь.
– Нашатырь ищи!
«Это же я ее чуть не убила», – подумала угонщица.
Еще не зная, правильно ли она поступает, Вероника, вместо того чтобы убегать, присела на корточки рядом и вытащила из аптечки упаковку с ампулами. Она раздавила сильными пальцами хрупкое стекло, поднесла марлевую салфетку к лицу молоденькой киоскерши. Едкий запах нашатыря ел Веронике глаза. Раненая девушка вздрогнула, но глаз так и не открыла.
– Расступитесь, – в сопровождении лейтенанта ГИБДД медики пробирались к лежавшей женщине, они и занялись киоскершей.
– Не расходитесь, нужны свидетели. – Лейтенант посмотрел на Веронику. – Вы видели, как все произошло? – В руке у него были документы на машину Карла.
– Да.
– Он даже не тормозил, – услышала голос за спиной Вероника.
– Врезался и убежал, – зазвучал тонкий писклявый старушечий голосок, – даже не посмотрел, что с ней сотворил, урод… Вот только лица его я не рассмотрела. Пьяный, наверное, вот морду от людей и прятал…
– Вы лицо его видели? – лейтенант заставил Веронику подняться.
– Пожилой, солидный, волосы седые. На артиста похож…
– В черном плаще, – подсказал кто-то.
– Он пьяный был?
– Вроде нет, бежал ровно, быстро. Шок, наверное пережил, вот и побежал. Мне кажется, он вернется.
Мимо пронеслась милицейская машина с мигалкой, но вопреки ожиданию любопытных скрылась на соседней улице.
– И там что-то случилось… Может, он того, свихнулся… – предположила старушка, – теперь там чудит.