Король Островов
Шрифт:
Она решила, что останется и будет ухаживать за Йеном, по крайней мере, пока не убедится, что он вне опасности.
— Я понимаю, почему ты поступила так, как поступила, — глядя ей в глаза, сказал он. — Тебе не нужно меняться.
— Спасибо. Думаю, ты единственный, кто должен стать другим. Если ты не против, я хотела бы остаться и немного помочь тебе.
— Решай сама. И можешь сказать моей семье, что я не считаю тебя виноватой и обижусь, если они не изменят своего мнения.
Эванджелина только кивнула. Тихо закрыв за
— Эванджелина!
Меньше всего на свете ей хотелось еще одной стычки с Лахланом.
— Не беспокойся, Эви. — Его рука тяжело легла ей на плечо. — Я поговорю с Йеном, заставлю его понять, что ты не желала ему плохого.
— Спасибо тебе, но в этом нет необходимости. Твой кузен в отличие от вас всех не считает меня виноватой в своих ранениях.
— Что касается этого, Эванджелина, то я…
Из комнаты Йена раздался громкий звон колокольчика, и Эванджелина, сказав:
— Извини, я должна зайти к твоему кузену, — в тревоге прошла мимо Лахлана.
Ава с проказливой улыбкой на ангельском личике лежала поперек Йена и что есть силы размахивала крепко зажатым в руках колокольчиком. Бросившись к кровати, Эванджелина подхватила Аву на руки.
— Прости. Она сделала тебе больно?
Прижав ребенка к бедру и удерживая колокольчик, она расправила постель.
— Нет. Уверен, у меня в ушах очень скоро перестанет звенеть.
Крепче прижимая к себе извивающуюся девочку, Эванджелина остолбенела, когда оказалась, что ей некого держать — Ава исчезла.
— Позволь предположить: Сирена наложила запрет, — сухо сказал Лахлан позади нее.
У Эванджелины забилось сердце, когда она увидела, что Ава сидит на руках у дяди и с обожанием смотрит на него.
— Я наложу запрет в замке, — пробормотала Эванджелина, кладя колокольчик обратно на стол.
— О, Эванджелина, ты что-то забыла.
Лахлан протянул к ней Аву.
— По-моему, ей вполне хорошо с тобой. Йен, тебе что-нибудь еще нужно?
— Нет, все хорошо.
— Тогда позволь мне просто поправить… — Наклонившись над ним, она переложила подушки, расправила и подоткнула одеяла, а потом, положив руки на бедра, критическим взглядом окинула кровать. — По-моему, тебе не помешают…
Она создала еще несколько перьевых подушек и осторожно подложила их под его поднятую ногу. Заметив, что в спальне влажно, она через комнату взглянула на камин. Огонь почти погас, осталось лишь несколько едва тлеющих угольков, и Эванджелина, сделав волнообразное движение пальцами, снова разожгла его.
— Эванджелина!
В голосе Лахлана прозвучала паника.
Эванджелина быстро повернулась и разинула рот от изумления. Ава, подражая ей, разожгла огонь в шаге от кровати Йена. Быстро взмахнув рукой, Эванджелина погасила пламя и вовремя успела схватить пальцы Авы, пока та не разожгла его снова.
— О нет, этого нельзя делать.
— Тебе лучше
Лахлан попытался сунуть девочку в руки Эванджелины, но Ава крепко держалась за дядю, и он наткнулся на Эванджелину. Она покачнулась, Лахлан, обхватив ее рукой за талию, крепко прижал к себе, и по телу Эванджелины пробежал трепет.
— Я думаю, она хочет остаться с…
Ава исчезла, а Эванджелина выпрямилась, прижав ладонь к груди Лахлана.
— Сирена! — прогремел внизу в замке Эйдан.
— Пожалуй, тебе пришла хорошая мысль наложить запреты, — усмехнулся Лахлан, крепко держа Эванджелину и блуждая взглядом по ее лицу.
— Да, думаю, ты прав.
Эванджелина, очевидно, не могла заставить себя отодвинуться от него, а он не проявлял желания отпустить ее.
— После того как ты это сделаешь, Сирена хочет отпраздновать наш союз.
— Я не думаю… Ты сказал…
Лахлан прижал палец к ее губам.
— Я знаю, что я сказал, и жалею, что нельзя взять обратно те слова. Прости.
— Нет, ты был прав. — Покачав головой, она посмотрела ему в глаза. — Вы все были правы. Я…
— Ш-ш, не будем больше говорить об этом, — остановил ее Лахлан, убирая ей с лица волосы.
— Если вы не возражаете, я был бы благодарен, если бы вы вели свою дискуссию где-нибудь в другом месте.
— Прости, Йен, — тихо сказал Лахлан, внимательно взглянув на лицо кузена.
— Нет, — вздохнул Йен, — это мне следует извиниться. Я надеюсь, вы оба будете очень счастливы.
Сидя в большом зале и потягивая эль с братом и кузеном, Лахлан заскрипел зубами, когда услышал звон колокольчика. Его так и подмывало подняться наверх и сказать кузену, что он может сделать с этой проклятой штуковиной. На протяжении последних двух дней у Эванджелины не было времени для Лахлана, она была слишком занята заботами об Йене.
— Ты не можешь ревновать к собственному кузену, к тому же тяжело раненному кузену.
Брат с задумчивым видом посмотрел на него поверх кружки.
— О чем ты говоришь? Я не ревную.
— Ну, не знаю. Как ты думаешь, Рори, ревнует он или нет?
— Ревнует.
— Вы оба пьяны.
— Да, и до этого нас довели наши жены. Подожди, пока Эванджелина будет носить твоего ребенка, и тогда ты поймешь, каково это.
Лахлан захлебнулся элем и, вытирая рубашку, молча обругал своего брата.
— Наш брак не такой, как у вас. У нас не будет детей.
Его брат и кузен в изумлении уставились на Лахлана.
— Что ты подразумеваешь, говоря, что ваш брак не такой, как у нас? — поинтересовался Эйдан, нахмурив брови.
Лахлан не собирался все выкладывать начистоту, но, возможно, будет лучше, если они узнают, что от его союза с Эванджелиной не следует ожидать слишком многого.
— Мы были вынуждены пожениться. Если бы я не женился на Эванджелине, Магнус попросил бы у Роуэна ее руки.