Король-Предатель
Шрифт:
Скалозуб сам удивился, как разошёлся, давая объяснение несложному, в общем-то, термину. Но как говаривал Хиггинс: «Коли начал – уж будь добр, закончи изделие».
– Самые слабые сумели со временем возвыситься над сильными. Одолеть тех не в бою, не в открытом противостоянии! Превозмочь благодаря дипломатии или, если угодно, хитрости. Приспособленности и гибкости. Говорят, гномы пытались внести понятие дипломатии в систему истинной Философии, но по-настоящему этой наукой владели лишь люди.
Воцарившуюся на площади тишину, чем бы ни была она вызвана:
– Браво, Безбородый, браво! Отлично сказано, лучше, пожалуй, и не объяснишь! Тебе не грибокартошку бы продавать, а деток обучать, глядишь, вырастили б нормальное поколение…
Дедушка задумчиво поскрёб бороду. Похоже, он тоже не рассчитывал услышать от Скалозуба нечто внятное, и был приятным образом удивлён.
Так или иначе, на сегодня речи пророка ещё не закончились:
– Чада мои, теперь вы понимаете, почему нам следует действовать крайне осторожно? Мы с вами словно древние людишки, у нас нет практически ничего, что мы могли бы противопоставить власть имущим. Но наша сила в понимании нашей слабости. Трезвая, честная оценка собственного положения – всё, что сейчас у нас есть. Да, это ничтожно мало, но ещё хуже непонимание происходящего. Возомните о себе, совершите хоть один необдуманный поступок, и пострадать могут все! Наше выживание висит на волоске старческой бороды, чуть дерни, и прости-прощай.
Угрюмость и безысходность читались на лицах собравшихся на площади гномов. Даже Скалозуб, давно переставший тешить себя иллюзиями о хоть каком-нибудь будущем, приуныл пуще прежнего.
– Наступил трудный час, дорогие, любимые мои сыны и дочери! Одному Праотцу ведомо будущее, но ясно одно – грядёт ужасная буря!
Сердце обливается кровью, предвидя страдания народа нашего! Не стоит ждать чуда, нельзя уповать на помощь свыше. Как бы ни был милостив Он, мы слишком долго грешили и должны заплатить по своим счетам и счетам наших предков сполна. Ничто не остаётся безнаказанным, всё возвращается к нам снова и вновь, пока не очистит наши души, не подготовит к последней встрече с Отцом.
Мы пережили остальные расы, но в кого превратились? Что сталось от нашего величия, славы и чести? Зачем миру такое спасение? Такая раса? Какое будущее мы можем построить? Задумайтесь, как низко мы пали, как неправедно все живём. Загнивающая цивилизация, после которой не останется ничего…
Пастырь бил словом, будто кнутом. Все стояли, понурив головы, никто не смел поднять глаз.
– Понимаете теперь, почему Праотец сурово наказует всех нас? Или по-прежнему считаете Его несправедливым? Его, знающего всё от начала и до конца времён?!
Ха, все получают то, что заслуживают. Так или иначе, раньше или чуть позже. А поскольку нет невиновных, наказан будет каждый из нас! – «Жизнеутверждающие» заявления Пастыря заставили бы встать дыбом волосы у любого, имеющего хоть капельку веры. – Но в отличие
Многие, большинство, не выдержат грядущего, но избранные продолжат свой путь. Только просеяв песок, можно найти золото. Лишь пройдя через немыслимые трудности, у нас будет шанс построить новое будущее. Снискать милость Праотца, возродить жизнь под землей и на ней. Нет дороги трудней, но нет и иной возможности.
Я верю, – пророк обвёл взглядом собравшихся, – кто-то из вас выдержит испытание, преодолеет преграды. Это можешь быть ты! Ты или ты! – Пастырь наугад тыкал пальцем по толпе. – Да что там, это можешь быть даже ты, Безбородый. Кому ведомы пути Всеобъемлющего?
Старик поднял изогнутый посох над головой, потрясая им и громко крича:
– Сыны и дочери мои, больше не вправе я уединяться и покидать вас! В столь трудное время обязан пастырь пристально следить за паствой своей! Не унывайте, но помните сказанное: соберитесь с силами, подготовьте душу свою к испытаниям!
И, быть может, появится у расы гномов надежда на новый мир и спасение. Вдруг, Праотец даст нам ещё один шанс? Ибо кто знает, докуда простирается Его милосердие?!
По толпе пробежал вздох облегчения. Весть о решении Пастыря пожить среди черни невероятно обрадовала собравшихся.
«Насколько сильна вера народа в этого гнома, если после столь угнетающей речи его не то что не освистали или, тем паче, забросали камнями, а готовы носить на руках, лишь бы старик жил вместе с ними?! Или мне следует говорить уже не „с ними“, а „с нами“?»
– А что скажешь ты, император нужника? Готов ли принять вызов, пройти очищение наравне с остальными? Или предпочтёшь восседать на троне своём, не принося окружающим пользы? Осознал ли ты себя частью нашего братства? Раскаиваешься в грехах и преступлениях в угоду выгоде эгоистичной? Ответь, Безбородый, ибо больше не принадлежишь к числу законнорожденных ты, но и одним из нас не стал до сих пор.
И вновь неожиданный вопрос Пастыря застал Скалозуба врасплох.
«Раскаиваюсь ли я?! За то, что меня обвинили во всех бедах мира?! Разве не торговали втридорога товаром низшего качества с чернью и до меня? Разве не заломили за ту же гнилую грибокартошку цену в три раза выше после?
В чём на самом деле моя вина? Кому перешёл я дорогу? Похоже, есть лишь один способ выяснить это…»
Паства пророка притихла, ожидая грядущей развязки.
Хиггинс, смотря прямо в глаза Скалозубу, утвердительно кивнул головой. Фомлин со свирепым видом крепко сжал кулаки. Бойл нервно перешагивал с ноги на ногу. Кларк теребил в руках светлокамушки для жонглирования.
«Они верят в меня! – невероятная мысль буквально пронзила сознание. – Но почему? Чем я могу им помочь? Что в силах сделать для своих друзей? Друзей?! Да, пожалуй, именно для друзей. А может и для всех остальных. Не понимаю… Хотя чего, в конце концов я теряю? Да поможет мне Праотец».