Король-Уголь
Шрифт:
— Но вы еще ничего здесь не видели! — запротестовал Хал.
— В шахту нас не пускают, — ответил Перси. — А что нам еще делать?
— Я хотел, чтобы вы потолковали с людьми и кое-что узнали о здешней жизни. Вам не следует упускать этот случай, Перси!
— Все это очень мило, Хал, но поймите сами, момент для знакомства весьма неподходящий. У меня в поезде куча гостей. Какое право я имею задерживать их?
— Но им тоже полезно кое-что узнать!
— Идет дождь! — последовал ответ Перси. — Наши дамы не пойдут стоять под дождем в толпе и смотреть, как из шахты выносят трупы!
Хал получил щелчок по носу. Да, он совсем
Сочувствие народу при современной цивилизации введено в особую систему, которую эти дамы поддерживали. Одна из них хорошо знала, что надо в таких случаях делать. Миссис Кертис уже проявила активность, — сообщил Халу Перси. Она пустила по рукам подписной лист, и в течение нескольких минут собрано больше тысячи долларов. Чек на эту сумму будет вручен Красному Кресту, представители которого сумеют организовать помощь пострадавшим. Итак, гости Перси Харригана чувствовали, что тактично выполнили свой долг и могут отправляться восвояси с совершенно чистой совестью.
— Не может вся жизнь остановиться из-за того, что здесь была катастрофа! — заявил сын угольного короля. — У людей дела, которые нельзя забросить.
И он принялся объяснять, какие это дела. Он, например, приглашен сегодня вечером на званый обед и, наверно, едва туда поспеет. У Берта Аткинса сегодня бильярдный матч, а миссис Кертис должна быть на собрании секции женского клуба. К тому же ведь нынче последняя пятница в этом месяце! Неужели Хал забыл, что это означает?
Нет, Хал все-таки вспомнил: это вечер молодежи в Загородном клубе. Как виденье, перед ним возник белый дворец в колониальном стиле у подножия горы. Из открытых настежь дверей и окон льются звуки оркестра. Вот в зал входят девушки из компании Перси, а среди них Джесси, — все они в тюле и кружевах, прелестные, благоухающие. Наслаждаясь музыкой и красками, они смеются, перебрасываются веселыми репликами, флиртуют и строят мелкие козни в борьбе за право быть царицей бала. А в это время в Северной Долине рыдающие вдовы сжимают в объятиях разможженные головы своих мужей! Как это дико, как чудовищно! Как похоже на сцены, разыгравшиеся накануне французской революции!
19
Перси хотел, чтобы Хал покинул Северную Долину вместе с ним и его друзьями. Сначала он осторожно намекнул на это, но так как тот не понял намека, он стал настойчивее и проявил признаки изрядного раздражения. Ведь шахта-то открыта — чего же еще? Хал высказал предположение, что Картрайт способен снова ее заколотить, но Перси признался, что теперь
Лицо Хала омрачилось, но он заставил себя говорить вежливо:
— Поймите, Перси, если ваш отец отдаст какие-нибудь распоряжения, которые помешают спасению шахтеров, мне придется вступить с ним в борьбу!
— Но какие у вас для этого возможности?
— Только одна — гласность.
— То есть… — Перси запнулся и вопросительно посмотрел на Хала.
— То есть, говорю вам еще раз: я развяжу руки Билли Китингу и разглашу это дело на весь свет.
— О господи! — воскликнул молодой Харриган. — Какое же это свинство с вашей стороны! Ведь вы обещали ничего этого не делать, если я приеду и открою шахту!
— Но какая польза открывать шахту, если вы снова заколотите ее, не успев спасти людей? — Хал помолчал и снова заговорил, совершенно искренне пытаясь оправдаться в глазах приятеля. — Перси, вы напрасно думаете, что я не понимаю сложности вашего положения. Хоть вы и сдерживаетесь, я знаю, что вы считаете меня предателем. Я всегда относился я вам как к другу, несмотря на наши споры. Я могу сказать в свое оправдание только то, что сам не ожидал попасть в такой переплет.
— Да, но во-первых, какого черта, вы приперлись сюда? Вы знали, что эти шахты принадлежат моему отцу.
— В этом корень наших разногласий, Перси. Помните наши споры? Я пытался втолковать вам, к чему обязывает нас наше положение: ведь мы владельцы того, что дает людям средства к существованию. Я говорил, что мы понятия не имеем о том, что творится на наших предприятиях; и сами мы — кучка бездельников и паразитов. Вы смеялись надо мной, называли меня психопатом, анархистом, уверяли, что я наслушался себе во вред этих «разгребателей грязи». Тогда я решил: «Поеду сам на одну из шахт Перси Харригана. Если после этого он попробует со мной спорить, у меня будет чем крыть!» Вот с чего все пошло — с шутки, можно сказать, а потом уже я втянулся. Я не хочу быть назойливым, но уверяю вас: любой человек, в ком бьется живое сердце, пробыв здесь неделю, почувствует желание бороться. Вот почему я настаиваю, чтобы вы не уезжали, — вы обязаны остаться, повидать людей, поговорить с ними, убедиться во всем собственными глазами!
— Я уже вам сказал, — холодно перебил его Перси, — что не могу здесь оставаться. Единственное, чего мне хочется, это чтобы вы занимались социологическими исследованиями где-нибудь в другом месте.
— А где же, Перси? Ведь все шахты кому-то принадлежат! А если это крупное предприятие, то мы с вами наверняка знакомы с его владельцем!
— Если мне разрешено высказать свое мнение, — заметил Перси, — вам следовало бы начать с предприятий угольной промышленности, принадлежащих Компании Уорнер.
— Будьте уверены, Перси, это первое, что мне пришло в голову. Но поставьте себя на мое место! Я мог осуществить свой замысел лишь в том случае, если бы меня там никто не знал. А мне случалось встречаться в конторе отца с его управляющими. Они узнали бы меня обязательно. Поэтому мне пришлось поехать в чужие владения.
— К счастью для Компании Уорнер! — ехидно заметил Перси, но Хал ответил с глубокой серьезностью:
— Нет, знайте, что это не навсегда! Я собираюсь включить Компанию Уорнер в свои социологические исследования!