Король ведьм
Шрифт:
Каи не мог перестать думать о пруде с лилиями и жемчужине в своем сердце, последнем воспоминании. О том, как он лежал на шелковых подушках под усыпанным звездами небом, в мерцавшем свете лампы в самом красивом дворе, в самом знаменитом дворце, в новом центре мира.
Улыбка Башата, когда он протянул Каи кубок с вином. Ночь казалась сияющим воспоминанием, теплым и нежным, точно мерцание света в темной воде на лепестках белых цветов. Этот образ представал перед ним настолько чистым и являлся к тому же подозрительно последним – момент, когда все стало неподвижным и черным.
Он легко мог представить темное зеркало в этой сцене,
Должно быть, Зиде почувствовала, как в нем растет напряжение, и провела рукой по длинным локонам его волос, пытаясь их распутать.
– О чем ты думаешь, Каи?
«Возможно, я оказался легковерным глупцом, – думал он, – и в этом состояла моя главная ошибка».
– Есть способ поместить жемчужину в сердце, не спрашивая согласия. Я не уверен, что такое получится со смертным, но со мной… Если бы жемчужину заранее сделали, а затем растерли и растворили в воде – или вине… И если бы я это выпил… Потребовалось бы некоторое время для ее формирования, и все зависело бы от… многих вещей. Но такая возможность существует.
– И? – Он услышал тревогу в голосе Зиде.
– Если кто-то это сделал, если он использовал жемчужину, чтобы подчинить меня своей воле, а потом утопил… – У него перехватило горло. – Если все произошло именно так…
– О Каи.
В голосе Зиде прозвучало слишком много сочувствия, и он заставил себя рассмеяться. Однако у него получился лишь сардонический хрип.
– Я начинаю думать, что смертного наследного принца, пожелавшего водить компанию с демоном в человеческом обличье, нельзя считать тем, кто полностью заслуживает доверия.
Зиде снова вздохнула:
– Ты так думаешь? Но первый из тех, кого мы встретили, его заслуживал.
Каи горько улыбнулся:
– Он был исключением.
Прошлое: начало
Мне снится сон о мире, каким он был: Санейи-арайк и сто караванов в дне пути от севера с шелками, ледяным вином, янтарем и книгами, плывущие по каналам баржи из портов Аркайи с сокровищами и диковинами архипелагов. Люди, знакомые и чужие, купцы из Нибета, ученые Эналина и дипломаты, моряки из Эрати и Палма и даже одинокий Король Травы с далекого запада. Еда, музыка, смех.
Они говорят, что сатирик Саласи видел будущее и выпустил всех птиц из клеток в саду форума. Но все они упали с неба, когда прозвучал голос из Колодца Иерархов.
Каи находился в смертном теле Энны всего два полных времени года, когда разбудил своего кузена Адени, прыгнув на него сверху. Адени застонал и попытался защищаться подушкой и острыми локтями от Каи, который активно размахивал руками.
– Прекрати! Ты сломаешь кровати! – прошипел Адени.
Каи вцепился в направляющую веревку, которая фиксировала койки у брезентовой стены. Рассвет еще только начинался, и косая крыша огромной палатки Кентдессы Сареди высоко у него над головой все еще оставалась в глубокой тени. Свет, падавший в вентиляционные отверстия, где стабилизирующие канаты проходили сквозь брезент, по-прежнему был темно-серым. Каи постарался говорить тихо, чтобы не разбудить остальных спавших рядом.
– Вовсе нет! Давай вставай, иначе мы опоздаем!
– Ладно, ладно. – Адени сел и ударил его подушкой.
В ответ Каи лишь рассмеялся и стал спускаться вниз мимо спавших смертных кузенов.
В этой части загородки было особенно темно, шторы, служившие стенами, не впускали утренний свет, поднимавшийся с нижнего уровня шатра.
Но даже в смертном теле Энны Каи видел картины, украшавшие каждый участок шкур или брезента: истории предков, яркие цвета которых мерцали в тусклом свете. Вечером, в отблесках свечей, казалось, будто они двигаются, и иногда Каи не мог оторвать от них завороженного взгляда, как и его кузены. Это немного напоминало прежний дом с его менявшимися подземными пейзажами.
Каи спрыгнул на пол шатра. Наверху Адени разбрасывал одеяла, но все остальные продолжали спать и храпеть.
В других частях шатра люди уже проснулись. Где-то рядом стучали глиняные чашки, и Каи слышал далекие голоса. Он покопался в сундуке со своими вещами и сменил легкую ночную сорочку на тунику, штаны и вышитый плащ. Теплый сезон не предполагал более тяжелой верхней одежды; в отличие от смертных он не чувствовал холода, но капитан клана сказал ему, чтобы Каи старался, насколько возможно, походить на своих кузенов в знак уважения к останкам Энны. Он нашел свои ботинки, спрятанные под самой нижней койкой, которую сейчас занимала сопевшая тетя Ланиа, и, прихватив их, выскользнул сквозь приоткрытые шторы.
Он зашагал по проходу между спальнями к обеденной зоне. Широкое круглое пространство занимали жаровни, наполненные углем для котелков с кашей из проса и чайников с горячей водой для чая с козьим молоком. Каи сел на циновку и к тому моменту, когда появился Адени и плюхнулся рядом, успел надеть башмаки.
Дядя Гуарди наполнил котелки из большого котла и принес их на кухню. Передавая Адени порцию каши, он сказал:
– Каи-Энна, хочешь это? – Он протянул ему тарелку с остатками вчерашней трапезы, главным образом кусочками сушеного козьего мяса, приправленного сиропом сорго и острыми специями.
– Да, пожалуйста, дядя. – Каи с радостью взял тарелку.
Он мог очень долго не есть – возможно, даже половину сезона, – но все же не воздерживаться от пищи было лучше, и к тому же ему нравился ее вкус и структура.
– Интересно, а почему остатки достались Каи-Энна, а не мне? – с набитым ртом осведомился Адени.
На взгляд Каи, причина состояла в том, что он являлся единственным демоном в клане Кентдесса и одним из самых молодых в Сареди. Сейчас сто демонов было разбросано по разным шатрам кланов, разбивших здесь лагерь, и еще больше в кланах, которые направлялись на юг.
– Потому что Каи-Энна не разбудил половину пастухов ночной смены всего лишь через два часа после того, как они забрались в свои постели прошлой ночью, – строго ответил дядя Гуарди.
– Со всем уважением, но я думаю, что вы преувеличиваете, дядя. – Адени говорил не слишком внятно – его рот был набит кашей.
– Проснулось не более трети, – добавил Каи.
Дядя лишь махнул на них полотенцем.
Когда Каи закончил трапезу, Адени продолжал есть, а потом принялся приводить в порядок свои косы, которые расплелись, пока он спал. Каи помогал ему справиться с волосами и отвечал на дюжину вопросов – люди спрашивали, что они с Адени собирались делать так рано.