Король замка
Шрифт:
— Так и будет, мисс. Раньше никто не продавал кружек, расписанных детскими именами. Заработанные деньги жертвуют монастырю. Я скажу настоятельнице, что это благодаря вам они пользуются таким спросом.
— Не дели шкуру неубитого медведя, — сказала я по-английски. И по-французски добавила: — Цыплят по осени считают.
Женевьева улыбалась. Видимо, опять увидела во мне гувернантку.
Однажды после обеда мы возвращались с прогулки, и мне пришла мысль использовать для ярмарки ров замка. Я его еще не исследовала, и мы спустились туда вместе. Внизу буйно разрослась зеленая трава. Было бы неплохо поставить там палатки. Женевьеве эта мысль понравилась.
— Пусть все будет не так, как всегда. Мы никогда не использовали старый ров, но это, конечно, самое подходящее место.
— Оно укрыто от ветра, — сказала я. — Представь, как палатки будут смотреться на фоне серых стен!
— Отлично, установим их там. У вас нет ощущения, что мы здесь отгорожены от всего мира?
Я поняла, что она имеет в виду. Внизу было тихо, совсем рядом возвышалась серая крепостная стена. Мы обошли вокруг замка, и я задумалась — не поспешила ли я со своим предложением? Какая-нибудь из ухоженных лужаек намного удобнее, чем неровное дно высохшего рва. Вдруг я увидела крест. Его воткнули в землю у гранитной стены замка, Я показала на него Женевьеве. Сев на корточки, она пригляделась к нему. Я последовала ее примеру.
— Здесь что-то написано, мисс.
Мы склонились над надписью.
— «Фидель, одна тысяча семьсот сорок седьмой год», — прочитала я вслух. — Это могила. Могила собаки.
Женевьева подняла на меня глаза.
— Такая старая? Потрясающе!
— Наверное, это собака с миниатюры.
— Ах, да! С той, которую папа подарил вам на Рождество? Фидель! Хорошее имя, по-французски оно значит: верный!
— Хозяйка очень любила его, раз похоронила вот так… с крестом, кличкой и датой.
Женевьева кивнула.
— Это меняет дело, — сказала она. — Получается, что ров — кладбище. Мы ведь не захотим устраивать ярмарку там, где похоронен бедный Фидель?
Я кивнула.
— К тому же нас всех искусали бы мошки. Они так и вьются в высокой траве.
Мы вошли в замок. Уже оказавшись под прохладной сенью высоких стен, она сказала:
— И все же я рада, что мы нашли могилу бедного Фиделя, мисс.
— Да, — откликнулась я. — Я тоже.
Ярмарочный день выдался жарким и солнечным. Палатки установили на лужайке перед замком. С самого утра туда стали стекаться торговцы с различными товарами. Женевьева помогла мне украсить прилавок. Расстелила белую скатерть, потом с большим вкусом разложила зеленые листья и выставила посуду. Получилось очень недурно. Втайне я согласилась с Женевьевой, что наша палатка выделяется среди остальных. Госпожа Латьер продавала легкие закуски и напитки, среди товаров было много рукоделия, цветы из парка, пироги, овощи, безделушки и ювелирные украшения. Женевьева сказала, что главной нашей соперницей будет Клод, которая выставит на продажу кое-что из своей одежды. У нее очень большой гардероб. Все, конечно, захотят купить наряд, привезенный из Парижа.
Местные музыканты во главе с Арманом Бастидом будут играть до самых сумерек, потом начнутся танцы.
Я не напрасно гордилась своими кружками. Первыми покупателями были Бастиды-младшие. Они завизжали от восторга, когда вдруг увидели кружки со своими именами. Тем временем я писала имена, которые почему-либо упустила. Работы, словом, хватало.
Ярмарку открыл граф, что само по себе делало ее событием необычайным. Первые полчаса я только и слышала, что «после смерти графини это первая ярмарка, на которой присутствует граф». Многие говорили, что это добрый знак и что жизнь в замке теперь наладится.
Проходившая мимо Нуну настояла, чтобы я написала на кружке и ее имя. Над нашим прилавком был натянут синий тент. От жаркого солнца, запаха цветов, гомона голосов и смеха у меня начала кружиться голова.
У палатки остановился граф. Он хотел посмотреть, как я работаю. Женевьева сказала:
— У нее здорово получается, правда, папа? Так ловко! Ты должен купить кружку со своим именем.
— Хорошая мысль, — согласился он.
— Твоего имени здесь нет, папа. Мисс, вы не сделали кружку с Лотером?
— Нет, я не думала, что она понадобится.
— В этом вы ошиблись, мадемуазель Лосон.
— Да, — ликующим тоном закричала Женевьева, словно она, как и ее отец, радовалась допущенной мной ошибке. — В этом вы ошиблись!
— Ошибку легко исправить, если заказ делается всерьез, — возразила я.
— Конечно, всерьез.
Пока я выбирала чистую кружку, граф облокотился о прилавок.
— У вас есть любимый цвет? — спросила я.
— Я полагаюсь на ваш вкус.
Я внимательно посмотрела на него.
— Думаю, пурпурный. Пурпурный и золотой.
— Королевские цвета?
— Они вам должны подойти, — улыбнулась я.
Вокруг собрались зрители. Они перешептывались. Казалось, что синий навес укрыл меня не только от солнца, но и от всех неприятностей. Определенно, в тот день счастье улыбалось мне.
На кружке появились буквы цвета королевского пурпура с золотой точкой над i [7] и такой же золотой точкой в конце слова. У зрителей вырвался возглас восхищения, и я в порыве вдохновения вывела под именем золотую лилию.
7
Лотер — по-французски Lothair.
— Вот, — сказала я. — По-моему, она здесь кстати.
— Папа, за кружку надо заплатить.
— Пусть мадемуазель Лосон назовет цену.
— Она стоит немного дороже остальных, правда, мисс? В конце концов, это особенная кружка.
— Думаю, она стоит намного дороже остальных.
— Как скажете, — согласился граф и кинул деньги в чашку, поставленную Женевьевой на прилавок. В толпе послышались возгласы изумления. Это значило, что наше пожертвование монастырю будет самым крупным.