Король зимы
Шрифт:
— Ты можешь делать все, что пожелаешь, лорд, — промолвил я с покорной верностью.
Он вздохнул.
— Надеюсь, так оно и есть, Дерфель. Надеюсь на это. — Он всмотрелся в бронзовую зеркальную поверхность, прикоснулся острым лезвием к щеке. — Мир в стране — больше, чем какая-то свадьба. Он должен быть! Нельзя воевать из-за невесты. Если мир такой желанный, а он желанный, Дерфель, то не стоит его разрушать из-за того, что свадьба не состоится, верно?
— Не знаю, лорд, — сказал я.
Знал я только то, что мой лорд твердит эти слова, повторяет их снова и снова, убеждая самого себя. И, кажется, уже поверил в их правдивость. Он обезумел от любви настолько, что север мог ему показаться югом, а жар — холодом. Такого Артура я прежде не видел. Он был поглощен страстью и, смею сказать, обуян эгоизмом. Артур возвысился слишком быстро. В жилах его
Я оставил его добриваться и вышел на залитую солнцем улицу, где Агравейн точил наконечник копья перед охотой на кабана.
— Ну? — спросил он.
— Он не собирается жениться на Кайнвин, — выдавил я. Из дома нас не было слышно, но, даже будь мы у Артура под самым носом, он нас не услышал бы. Он пел. Агравейн сплюнул.
— Он женится на той, на которой ему велят жениться. Он воткнул копье тупым концом в торф и зашагал к дому Тевдрика.
Не могу сказать, знали или нет Горфиддид и Кунеглас о том, что происходит, они ведь не были постоянно при Артуре, как мы. Если у Горфиддида и возникали подозрения, то он наверняка считал, что все это не имеет значения. Он не сомневался в разумности Артура, который конечно же возьмет Кайнвин в жены, а Гвиневеру — в любовницы. Такой расклад вовсе не смущал Горфиддида Повисского. Он, как и всякий король, считал нормальным, что жена — для создания династии, а любовница — для удовольствия. Целая череда девушек-рабынь прошла через его постель, согревая ее в отсутствие жены. Безземельная Гвиневера была для него не выше рабыни, а потому и не могла угрожать счастью его любимой дочери. Кунеглас казался проницательнее отца, и потому, уверен, он должен был предчувствовать беду. Но он слишком много сил отдал построению мира и, должно быть, убедил себя в том, что безумие Артура, его внезапная бешеная страсть мимолетна, как летняя гроза. А может, ни Горфиддид, ни Кунеглас ничего и не подозревали? Иначе наверняка отослали бы Гвиневеру из Кар Своса, хотя только боги знают, удалось бы этим развеять собиравшуюся грозу. Агравейн был уверен, что безумие Артура скоро пройдет. Он поведал мне, что уже случалось нечто подобное.
— Это была девушка в Инис Требсе, — рассказывал Агравейн, — не могу припомнить ее имени. Мелла? Месса? что-то в этом роде. Хорошенькая штучка. Артур был просто одурманен, мотался за ней, как собака за телегой с коровьей тушей. Но заметь, тогда он был молодым, юнцом, можно сказать. Отец просто-напросто увез его Меллу-Мессу в Броселианд и отдал в жены судье, который был старше ее лет на пятьдесят. Она умерла от родов, но к тому времени Артур и думать о ней забыл. И нынешняя дурь пройдет, Дерфель. Тевдрик вправит Артуру мозги, вот увидишь.
Тевдрик и впрямь заперся с Артуром и все утро, думаю, занимался тем, что вправлял ему мозги и выбивал дурь. Во всяком случае, в тот день Артур ни разу и не взглянул на Гвиневеру, не отходил от Кайнвин и даже в угоду Тевдрику прослушал вместе с ней вечернюю проповедь Сэнсама в маленькой, устроенной наспех церкви. Мне показалось, что Артур остался доволен речами Сэнсама, потому что после пригласил этого Мышиного Короля к себе и, запершись, беседовал с ним ночь напролет.
На следующее утро Артур явился перед нами с каменным, неподвижным лицом и объявил, что мы все уезжаем тотчас же. Мы-то намеревались пробыть здесь еще пару деньков, да и Горфиддид с Кунегласом и Кайнвин были сильно удивлены. Но Артур убедил их, что ему нужно время для приготовления к свадьбе, и Горфиддид принял извинения довольно спокойно. Кунеглас, может, и догадался, что Артур просто-напросто бежит от искушения, но именно поэтому и не возражал и даже приказал собрать нам в дорогу побольше хлеба, сыра и хмельного меда. Кайнвин, хорошенькая Кайнвин пролепетала слова прощания, адресованные и нам, стражникам. Мы все были в нее влюблены и втайне осуждали безумие Артура, хотя ясно, что наше осуждение и негодование никого не трогало. Кайнвин дала каждому небольшую безделушку на память. Мне досталась сплетенная из тонких золотых нитей брошь. Я попытался сунуть ей обратно этот подарок, протянув на ладони брошь, но Кайнвин только улыбнулась и сложила мои пальцы в кулак.
— Будь верен
— И тебе, леди! — пылко воскликнул я.
Она улыбнулась и шагнула к Артуру, протянув ему цветущую ветку боярышника, которая, считалось, сулит быстрое и безопасное путешествие. Артур прикрепил цветок к поясу у меча, поцеловал руку своей нареченной и легко вскочил на широкую спину Лламрей. Кунеглас хотел дать нам в сопровождение воинов, но Артур решительно отклонил эту честь.
— Позволь нам поскорее отправиться в путь, принц, — сказал он, — я спешу устроить наше счастье.
Кайнвин явно понравились слова Артура, и Кунеглас, добродушно улыбаясь, приказал открыть ворота. Артур, словно вырвавшаяся из клетки птица, гикнул и пустил Лламрей в дикий галоп за стены Кар Своса, через неглубокий брод реки Северн. Мы, стражники, еле поспевали за ним. На том берегу реки валялась помятая веточка боярышника. Агравейн поднял ветку, чтобы она не попалась на глаза Кайнвин.
Сэнсам ехал с нами. Это было странно, однако Агравейн предположил, что Тевдрик приставил к Артуру священника, чтобы тот увещевал его и остерегал от безумных порывов. Мы все молили богов, чтобы ослепление Артура прошло, но, кажется, все было напрасно. Артур потерял голову и волю в тот самый момент, когда бросил взгляд в дальний угол пиршественного зала Горфиддида и увидел рыжие волосы Гвиневеры. Саграмор как-то поведал нам древнюю историю о долгой битве в огромном городе с башнями, дворцами и храмами.
Вся эта печальная история произошла из-за женщины, за обладание которой легли прахом десять тысяч одетых в бронзу воинов.
Но, кажется, сама эта древняя история не стала прахом.
Через два часа бешеной скачки мы въехали в безлюдный лес, где деревья взбирались на холмы, а с крутых склонов сбегали быстрые ручьи. У самой дороги поджидал Леодеган из Хенис Вирена. Не вымолвив ни слова, он повел нас по тропинке, кружившей между корнями огромных дубов, и вывел на полянку с небольшим прудом, который устроили бобры, перегородив плотиной широкий ручей. Поляна заросла отцветающими ландышами, дикими гиацинтами и еще какими-то дрожащими в тени деревьев цветками. Солнечные лучи попадали в самый центр поляны, где полыхали и буйствовали примулы, горицветы, фиалки и где ярче любого цветка слепила глаза Гвиневера в облегающем кремовом платье и накинутом на плечи шерстяном сиреневом плаще. В ее рыжие волосы были вплетены цветы, на запястьях позванивали серебряные браслеты, а на шее сиял золотой торквес Артура. Одного вида этой женщины было достаточно, чтобы у любого перехватило дыхание. Агравейн тихо выругался.
Артур спрыгнул с лошади и устремился к Гвиневере. Он сжал ее в объятиях и закружил. До нас долетал счастливый гортанный смех женщины.
— Мои цветы! — кричала она, придерживая ладонью развевающиеся волосы.
Артур нежно опустил Гвиневеру на землю и сам опустился рядом, преклонив колено и целуя край ее платья.
Затем он резко поднялся и повернулся к нам.
— Сэнсам!
— Лорд?
— Ты можешь повенчать нас сейчас?
Сэнсам наотрез отказался. Он сложил руки на покрытом черной засаленной рясой животе и вскинул вверх упрямое мышиное личико.
— Ты помолвлен, лорд, — смело возразил он.
Поначалу я даже восхитился благородством Сэнсама, но уже вскоре понял, что он знал заранее обо всем и поехал с нами не по приказу Тевдрика, а по уговору с Артуром, но в последний момент вдруг заупрямился. Артур побагровел от гнева.
— Мы же договорились! — рявкнул Артур, но Сэнсам лишь покачал головой, блеснув тонзурой. Артур угрожающе дотронулся до рукояти Экскалибура. — Я могу снести с плеч твою жалкую черепушку, священник!
— Мучеников создают тираны, лорд, — проговорил Сэнсам, падая коленями в пышную траву. Он покорно склонил голову и обнажил шею. — Я иду к тебе, о Боже, — выкрикивал он в землю. — Твой слуга! Осени меня Своей славой! Я вижу отверстые небесные врата! Я вижу ангелов, ждущих меня! Встречай меня, Господь Иисус! Я отдохну на Твоей благословенной груди! Иду! Иду!
— Успокойся и встань, — устало произнес Артур.
Сэнсам скосил на Артура показавшийся мне лукавым глаз.
— Ты не подаришь мне блаженство небес, лорд?
— Прошлой ночью, — спокойно сказал Артур, — ты согласился поженить нас. Почему сейчас отказываешься?
Сэнсам пожал плечами.
— Я боролся со своей совестью, лорд.
Артур понял и облегченно вздохнул.
— И какова же цена твоей совести, священник?
— Сан епископа, — быстро ответил Сэнсам, с трудом поднимаясь на ноги.