Король
Шрифт:
— Вероятно, вы считаете, что его эманацией должен был быть человек?
Юлиан промолчал.
Брат Грегори выглядел немного обиженным. Сам он принадлежал к виду воритов с лазурной шерстью.
— Его эманация может проходить в каком угодно виде, — добавил Юлиан.
— Верно, — кивнул брат Грегори.
— Я бы хотел поговорить с братом Вениамином, — произнес Юлиан, обращаясь к существу в бассейне.
В это время где-то далеко раздался звук колокола, но он был хорошо слышен на лестнице, внизу, в комнатах, и, несомненно, во всех глубинных помещениях
— Отвернитесь, — попросил брат Грегори, — братьям необходимо одеться.
Юлиан отвернулся.
Он слышал позади мягкий плеск воды, шлепанье тел по камням, звук капель, переступание мокрых ног.
— Я брат Вениамин, — сказал голос позади него.
— Я Юлиан из патрицианского рода Аврелиев, родственник императора Асилезия, — произнес Юлиан, не оборачиваясь. — Я могу представить рекомендательные письма.
— Значит, вы телнарианец, — произнес голос.
— Да, — подтвердил Юлиан.
— Он пришел, чтобы спросить про Пса, — объяснил брат Грегори.
— Уже много лет я жду, когда меня спросят о нем, — вздохнул голос позади, — но даже не подозревал, что это будет телнарианец.
— А кто же? — полюбопытствовал Юлиан.
— Я думал, ко мне придет вандал-отунг. Брат Грегори пожал плечами.
— Так вам известно происхождение человека, которого вы называете Псом? — спросил Юлиан.
— Да, — ответил голос.
— Вы можете подтвердить его?
— Конечно.
— Мне можно повернуться? — спросил Юлиан.
— Лучше не надо, — ответил брат Грегори. — Он наполовину одет, но раны от покаяний еще свежие. Это признак суетности — носить одежду.
— Что это за покаяния? — спросил Юлиан.
— Мы приносим их с помощью каменных зазубрин на стенках бассейна.
— Так чем вы можете подтвердить свои слова? — обратился Юлиан к брату Вениамину.
— Я покажу вам, — ответил голос. — Ступайте впереди меня по лестнице.
Брат Грегори направился вперед, освещая ступени лампой, Юлиан последовал за ним. Позади шли братья, каждый со своей лампой, и приглушенно пели гимн Флоону.
— Вы не откажетесь пообедать с нами в трапезной и остаться переночевать? — спросил брат Грегори.
— К сожалению, мне пора уезжать, — ответил Юлиан.
— В нашем фестанге бывает мало посетителей, — пояснил брат Грегори. — За последние два года вы — единственный гость.
— Мне очень жаль, — повторил Юлиан.
— Некоторые из более слабых братьев, боюсь, что и меня можно причислить к ним, — сказал брат Грегори, — жаждут услышать новости о внешнем мире. Путешествовать ночью очень опасно — автоматические устройства ставятся на определенное время, кое-где мы спускаем собак. Вряд ли вы доберетесь до деревни живым.
— Тогда я буду рад принять ваше приглашение, — ответил Юлиан.
— Отлично! — заметно обрадовался брат Грегори. Поднимаясь по лестнице, Юлиан заметил, как и при спуске, что ее ступени покрыты темными пятнами.
Он обратил внимание в одной из ниш на изображение
Но именно здесь, в фестанге Сим-Гьядини, находилась тайна происхождения крестьянина, или гладиатора, или воина, или вождя, или капитана, известного под именем Отто, или Оттония.
— Что это за доказательство? — спросил Юлиан.
— Сейчас вы увидите, — пообещал голос позади него.
Глава 18
Логово зверя рядом казалось не случайным совпадением, по крайней мере, в первые минуты.
Зверь был невероятно встревожен, все его чувства были заострены, как иглы, напряжены от возбуждения.
В его груди зажигалась холодная ярость, вызванная голодом.
Такие звери не впадают в спячку даже в месяц Игона. Он пережил восемь зим на равнине Баррионуэво.
Едва выставив из снега кончик носа — незаметный для тех, кто не знал, в какую сторону нужно смотреть — зверь затаился.
Ветер завывал, поднимая вихри на вершинах снежных холмов.
Чуткие, подрагивающие широкие ноздри зверя уловили запах лошадей, герулов и людей. Этот запах был определенным, его невозможно было спутать зверю, для которого обоняние являлось более важным чувством, чем зрение. Ветер дул в сторону зверя, поэтому лошади не могли учуять его запах.
Зверь пополз в ту сторону, откуда доносился запах, низко прижимая тело к снегу, так, что оно казалось всего лишь снеговым гребнем, который гонит ветер.
Зверь прополз немного и остановился, затем продолжал двигаться вперед короткими рывками.
Останавливаясь, он делался как бы застывшим, только иногда подрагивали веки его огромных зеленых глаз с черными вертикальными зрачками, высотой не менее двух дюймов, да подергивался белый длинный хвост, выдавая возбуждение зверя.
Впереди, на расстоянии двухсот ярдов от того места, где лежал, затаившись, зверь — шелковистый и белый, почти плоский в снегу, почти не видимый на белом фоне, различимый только по глазам и носу, — показались темные фигуры, ясно выделяющиеся на снегу, фигуры, от которых шел этот безумно возбуждающий, пьянящий зверя запах, именно тот запах, который мог свести с ума зверя в месяц Игона. Едва слышное ворчание вырвалось из его широкой глотки.
Он подождал, заметил, что темные фигуры по-прежнему двигаются спокойно, и пополз к ним.
Глава 19
— Теперь они связаны, как варды, — произнес один из герулов, отступая назад.
— Как же мы сможем бежать у вашего стремени, — спросил Олар, — если мы так связаны, что будем увязать в снегу?
— Это будет трудно, — согласился вожак герулов, который еще сидел верхом вместе со своими четырьмя людьми. Двое спешились, чтобы связать Олара и Варикса.