Королева для эстонцев
Шрифт:
Он погипнотизировал меня немного и снова что-то спросил бесцветным голосом.
— Ты с интонацией спрашивай, я тебе, глядишь, что-нибудь отвечу. Только с интонацией, присущей этому вопросу, а не левому, а то отвечу что-нибудь левое, — сказала я.
Подушка повторил вопрос, ничего не изменив.
— Повтори по-русски, я так по-эстонски не понимаю, — разочаровала я его.
Подушка отвернулся обратно. Теперь за голову хватиться надо мне.
— Хочешь, второй стенкой сзади прихлопну, только ты ее
Подушка снова повернулся ко мне.
— О, даже кровать не ломается! — поразилась я.
— Щас я тебя замочу! — воскликнула Ирка.
— Я те дам замочу! Щас вот прям тут! — не согласился Одеяло.
— Я тебе щас!
— О господи, в душ переместились, — сказал Подушка.
— М? — теперь удивилась я.
— А ты не слышишь?
Пшшш…
— Ирка, давай, я за тебя болею! — крикнула я.
— Я знаю! — ответила Ира.
Мы одновременно с Подушкой схватились за голову, а потом расхохотались.
— О, два придурка! — воскликнула я. — Потом придут и будут сетовать на то, что они мокрые.
— Ага… Потом окажется, что сами себя намочили! Зачем им понадобилось переться в душ? — спросил Подушка.
— А-а!
Тыдыцк!
— Чтобы упасть! — констатировала я.
— Ирка, ты как? — спросил Одеяло.
— Подножки! — бушевала Ира.
— Какие подножки, ты поскользнулась!
— На подножке!
Тыдыцк! Тыдыцк!
— Эй, не ломайте там кафель! — крикнула я.
— Ладно, щас на место повесим, — ответила Ира. Ой, это душ упал!
Подушка посмотрел на потолок:
— Как бы они потолок не проломили!
— Ага, представляешь себе: приходит директор…
— А комната у него затоплена…
— И мы виноваты!
— Нет, они виноваты!
— Но достанется всем.
— Ага.
Тут Подушка снова насупился и отвернулся к стене.
— О, опять! — вздохнула я. — Стеночка, стеночка, скажи мне, чего он к тебе так поворачивается! Может, ко мне так же будет поворачиваться! Что ты там нашел? Древнюю перепись?
— Ыгы.
На стене и вправду что-то было выцарапано. Подушка подвинул матрас, что-то поразглаживал.
— Все равно койку убирать, — сказал он.
— Господи, он думал, что после того, как он там поворочался, ему койку не придётся убирать, — тихо сказала я.
— А? — не услышал он.
— Ты одеяло узлом завязывал?
Подушка фыркнул.
— А что? Похоже! — констатировала этот неутешительный факт я.
Я уселась обратно к себе на кровать, пока он убирал развороченную постель, нашла мп3-шку под подушкой и включила ее. Я слушала уже третью композицию, как вдруг меня потрясли за плечо.
— А? Что? — всполошилась я и увидела перед собой голову Подушки. Я вытащила наушники. — М? Ты тут, что ли, распинался?
Подушка выдохнул и громко уселся на кровать подо мной,
— Эх, все прослушала, даже если это было на эстонском, — сокрушалась я.
Я выпростала из-под себя простыню и стала играть в рыбака и рыбку, поднимая и опуская простыню. Подушка долго крепился, но вскоре не выдержал, вырвал у меня простыню и завязал ее узлом.
— Ой, как ты не любишь Одеяло! — покачала головой я.
Подушка закинул простыню мне обратно, я принялась ее распутывать. Когда я полностью её расправила, я увидела только Подушкины ноги. Я повернулась и посмотрела с другой стороны кровати, в щелочку между стеной и кроватью. Подушка рванулся подняться, и основательно приложился головой об мою кровать.
— Нет, ты мне доски решил проломить! — воскликнула я, так как моя кровать заходила ходуном.
Подушка пожал плечами и пересел на другую кровать.
— Эту не жалко, если развалится. Не моя.
— Эта тоже не твоя, — резонно заметил Подушка, кивая на кровать, на которой я лежала.
— Ну, это другое дело, с этой могут выселить! — сказала я. — Ты будешь монологировать или все же диалогировать?
Подушка нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.
— Ты будешь сам с собой говорить, или все же со мной? — перевела я. — О-о, ясно, со стеной. Если что, я с мп3-шкой разговариваю.
Я снова легла и заткнула уши, впрочем, сделав громкость потише, чтобы услышать Подушку. Он ждать себя не заставил и снова разродился монологом. Я вытащила наушники и спрятала мп3-шку. На кой она мне, у меня тут есть живое радио! Подушка долго разглагольствовал, но как-то неожиданно замолчал.
— Что? Выдохся? — спросила я. Я думала, он кровать проломит. Ну, зачем так пугаться?
Он снова что-то сказал.
— Слушай, либо говори по-русски, либо по-эстонски, но с выражением! — я поставила ему условия. Подушка лишь смерил меня взглядом. — Не говорить нельзя!
Подушка только фыркнул.
— Пойду, позову Иру, у нее хорошо получается с раковиной, — Подушка гордо выпрямился. — А у меня с ведром на голову. — Подушка отвернулся. — Чем-нибудь тяжелым по затылку тоже бы не помешало.
Я слезла с кровати и вышла из комнаты, постояла немного и зашла обратно. Подушки не было. Я зашла в смежную комнату, где и застала эстонца.
— Как предсказуемо! — раскритиковала я его план в пух и прах.
Подушка снова ушел с нашу комнату, я тоже вернулась туда и уселась наверх, опередив эстонца.
— Тут путь короче!
Подушка улегся на ту же кровать.
— Только кровать не ломай, а то Ирке будет спать негде.
— Ирка там спит!
— Тут другая спит.
Это крыть Подушке было уже нечем, так что он традиционно насупился и отвернулся. Я пожала плечами и снова стала слушать музыку.