Королева для эстонцев

Умнова Елена

— Что, не разу не слышал такого громкого эстонского? — пожалела я мальчика. Он потянулся туда. — Тебе туда не надо.

— Да заткнитесь вы оба! — гаркнула Ира.

Тишина.

— Вот теперь пошли, — сказала я. Мы вернулись на синюю дачу.

Я не обратила внимание, что он, еще не войдя в комнату, с удивлением смотрел на дверь, и спокойно зашла. Там продолжался лай, мелкий выпал в осадок. Даниил увидел его и тут же заткнулся, Подушка не видел. Наконец, Даниил не выдержал и ткнул Подушку мордой в мелкого, тот подавился каким-то, видимо, не очень хорошим

словом. Мелкий только рот разевал.

— Так, что это они тут говорили? — спросила я у мелкого. Он с ужасом смотрел на меня. — Пойдем в туалет успокаиваться по методике Одеяла.

— Не надо мелкого топить! — взмолился Одеяло, дорожащий поголовьем мелких эстонцев.

— А что это с мелким? — спросила Ира.

Мы ушли с ним в туалет, причем в мужской. Мелкий успокоился, ужаснулся, что я с ним в мужском (слыханное ли дело для эстонца) туалете, и мы с ним вернулись в комнату. Он поскорее залез со мной на кровать, недобро косясь на Подушку. Что же он наговорил, что бедный маленький эстонец так неодобрительно на него косится? Даниил тяжко вздохнул.

— Оль, нам надо договорить, уведи отсюда мелкого, — попросил Подушка, довольно сдержанно.

— Нет уж. Одеяло, будь добр, переведи для обеих сторон: будете говорить исключительно цензурно и фильтровать базар! — сказала я.

Подушка посмотрел на меня исподлобья, Даниил пожал плечами.

— О, Подушка не знает цензурный эстонский. Можешь говорить по-русски, Одеяло переведет для Даниила, — предложила я.

Подушка насупился. Ира сняла наволочку с подушки и попросила у меня флейту. Я перекинула ей ее. Она привязала к ней наволочку.

— Бокс! — скомандовала она.

Подушка что-то пробормотал. Одеяло подал знак Ире, что он сказал что-то нехорошее. Ира приласкала Подушку флейтой. Мелкий раскрыл рот, Даниил от смеха сполз по ступенькам тумбочки. Парни продолжили перепалку. Мелкий поежился и придвинулся ко мне ближе.

— Так, я сейчас пойду и приведу одного человека, присутствие которого, быть может, повлияет на вас как-то по-другому, — сказала я.

Даниил вопросительно посмотрел на меня, Одеяло перевел ему. Он повернулся ко мне и что-то затараторил. Я скорбно на него посмотрела и повернулась к Одеялу.

— Он не ругается, — перевел мне Одеяло.

Я развела руками и ушла. Мое появление с мелким произвело фурор, украинки хохотали как ненормальные. Изобразили мне, что потихоньку понижаю рост своих кавалеров.

— Что поделать, скоро одна приду! — пожала я плечами и позвала украинок к себе в комнату.

— А то у нас там парни ругаются, досуг занять нечем. Вот и бьем их за нехорошие слова!

— А как вы определяете, какие слова нехорошие?

— А все, что эстонские, нехороши.

Мы триумфально вошли в комнату всем скопом и расселись по койкам.

— Один человек, — я показал один палец и ноль рядом.

Эстонцы выпали в осадок. Но все же украинки не были сильно помехой. Ко мне пересела Ксюша.

— А чего это они?

— А кто их знает! Вот приспичило поругаться, да еще и на эстонском!

Болтая с Ксюшей, я не уследила за мелким,

а тот приготовился и скакнул сзади на Даниила, который был ближе к нему. Бедный парень еле удержал равновесие, повернулся к мелкому и спросил, не сдурел ли он. Мелкий покачал головой и, видимо, сказал, чтобы те перестали ссориться. Одеяло стал ему что-то долго и терпеливо втолковывать, да так, что потом ни Подушка, ни Даниил знать его не хотели. Видимо сказал, что они слабоумные. А что? Я согласна! Даниил перестал реагировать на Подушку. Тот возмутился, что они не договорили.

— Хочешь, я с тобой договорю? — спросила Ира.

— Ну? — злобно спросил Подушка.

— Да отвали ты, придурок, достал уже! — крикнула на него Ира.

Подушка отшатнулся.

— Я пророк! — Ира погладила себя по голове.

Подушка что-то хотел сказать Одеялу, но тот ретировался к украинкам. Даниил тем временем спустил мелкого, и они оба сели к нам. Одеяло тоже прискакал к нам, и мы разговаривали теперь с переводчиком. Подушка сидел на месте в гордом одиночестве. Он никак не мог понять, почему мы так спокойно общаемся.

Я все-таки спросила у Даниила, о чем они так долго и так нецензурно ругались. Одеяло подумал и как-то ему это перевел. Тот понял, пожал плечами и покрутил пальцем у виска, сопровождая это какими-то жестами. Подушка взвился и повторил часть речи Даниила с угрожающей интонацией. Даниил устало закрыл глаза и что-то ему ответил. Подушка снова собрался что-то сказать.

— Да не вешает он тебе лапшу на уши! — не выдержала я.

Подушка снова открыл рот.

— Нет, не переводили мне ничего! — опередила его я. — Продолжим беседу, пока он тормозит.

— Что, уже пристроилась? — спросила Ксюша.

— Ага, — кивнула я.

Одеяло радостно все перевел Даниилу, тот похихикал. Подушка снова начал что-то говорить. Тут не выдержала Ксюша.

— У русских только так, стукнул, типа молчи, а у украинок сейчас еще и по голове попадет! — сказала я.

Подушка с Одеялом и Даниилом притихли.

— Вот, а эстонцы еще и бояться будут.

Одеяло быстренько это все перевел, а потом сообразил что. Ой, блин, эстонцы! Подушка что-то сказал, Даниил умоляюще посмотрел на мелкого, тот поскорее заткнул уши. Даниил повернулся к Подушке и стал говорить. Одеяло раскрыл рот, наверное, ему тоже стоило уши заткнуть. Надо эту фразу заучить! Даниил закончил и убрал руки у мелкого, что-то ему сказав. Он покивал, сморщившись, Одеяло тоже покивал, я тоже покивала для разнообразия. Все эстонцы потеряли челюсть.

— Что? — невинно спросила я.

Мы продолжили разговор друг с другом, Подушка сам с собой. Только мелкий все время корчился.

— Да хорош ты матом орать! — как можно ниже сказала я.

Украинки разом замерли и уставились на меня. Ну да, я могу и еще ниже сказать. Но фоновое бормотание мне все же надоело. Это заметил Даниил и вопросительно посмотрел на меня. Я покивала ему на Подушку. Даниил что-то сказал, Одеяло перевел.

— Хорошо, что ты не понимаешь смысла, — сказал Одеяло. — Ничего не понимаю. К чему это.