Королева и лекарь
Шрифт:
– Перевертыши, Пряхи и Рассказчики, – пробормотал Кель. Ему не хотелось говорить об Одаренных.
– И Целители, – прибавила Саша.
– И Целители, – согласился он.
О Целителях ему сейчас не хотелось говорить особенно, а вот у Саши это, похоже, была любимая тема.
– Ты всегда знал, что можешь исцелять людей? – спросила она осторожно.
Ну вот пожалуйста. Сам попросил ее открыть рот – сам и расплачивайся.
– Одна старая Провидица, узнающая в других людях их дар, сказала мне, что отрицать дар Целителя легче всего. Особенно тем, кому привычна война и незнакома любовь. –
– И отрицаешь до сих пор?
– Скорее сопротивляюсь. Мне говорили, что за каждую спасенную жизнь я буду отдавать день собственной. Хотя не представляю, как это возможно проверить.
Саша дернулась, точно от удара, и Кель задумался, что из сказанного так ее задело.
– Ты вылечил две сотни людей, – прошептала она. – Я попросила тебя их вылечить.
– Я раньше такого не делал. Знаешь, я не очень-то хорошо управляюсь со своим даром.
– Но ты исцелил… меня.
Саша была явно поражена, и Кель попробовал начать заново.
– Я не хочу слушать о сотворении мира. И без того помню легенду наизусть. Лучше расскажи мне историю, которой я не знаю.
Саша замолчала, глубоко задумавшись, и Кель едва удержался от того, чтобы ее поторопить.
– Однажды в землях, где скалы растут, точно травы, жил мудрый король, – начала Саша слегка неуверенно, словно силясь вернуть мысли из туманных далей. – Он правил народом, который умел обращаться в деревья. Если к городу приближалась армия завоевателей, жители обступали его кольцом и становились высоким могучим лесом, через который не могли пробиться вражеские мечи. Но была среди них одна девушка, принцесса, которая не умела превращаться. И были завоеватели, которые умели летать.
Что-то шевельнулось в памяти Келя.
– Я слышал об этом месте. Саша насмешливо вскинула голову.
– Ты знаешь эту историю? Рассказать другую?
– Нет. Продолжай.
– При вторжении девушка хотела забраться на самое высокое дерево, пытаясь спрятаться в его кроне, но враги все равно учуяли бы ее кровь. Услышали бы сердцебиение. Король знал, что она не сможет скрываться вечно, как бы огромен ни был лес и высоки ветви, – а потому отослал ее прочь, за многие мили от земли Древесных Ткачей.
– Она вернулась домой?
– Нет. Но королевство по-прежнему ожидает ее возвращения. Если ты зайдешь в тот лес и приглядишься к деревьям, то увидишь на коре у каждого человеческое лицо. Это подданные короля спят внутри стволов и ждут, когда снова смогут обернуться людьми.
Кель заметил, что солдаты поблизости тянут головы, тоже прислушиваясь к истории, и машинально ощетинился. Когда сказка закончилась, они попросили еще одну и еще – пока весь отряд не перешел на улиточный шаг, следуя за Сашиным голосом, как змея за дудочкой факира. У Саши оказался на редкость приятный тембр, низкий и мягкий, а истории лились из нее, словно были неотъемлемой ее частью – как пальцы рук или рыжие волосы. К ночи они одолели лишь половину намеченного на день пути, но даже у костра мужчины продолжали просить у Саши сказок.
Каждый вечер она баловала их новой историей. Когда она описала существ из леса Дру и троллей с Корвинских гор, Кель рассказал ей про Буджуни – любимого друга ее величества. Саша знала истории про Перевертыша, который обернулся драконом, про короля, который собрал армию, и про жаворонка, ставшего королевой. Некоторые из них были правдой, более того – недавним прошлым, и такие истории нравились солдатам даже сильнее; они задумчиво кивали, пока она полировала их воспоминания шелком своего пересказа. Саша объяснила, что эти предания кочевали по всему королевству, передаваясь из уст в уста, пока не добрались до Солема. Когда мужчины спросили, знает ли она про короля Тираса, который сокрушил предводителя вольгар, но был смертельно ранен в бою, Саша кивнула и посмотрела на Келя.
– Я слышала эту историю. А еще я слышала про могущественного Целителя, который спас жизнь королю и вернул в Джеру мир и порядок.
Кель фыркнул и встал, заметно смущенный. Солдаты заерзали, обмениваясь тяжелыми взглядами. Он отправил их спать и забросал землей разведенный Айзеком костер – просто чтобы заставить отряд разойтись. У них не было ни мяса для жаркого, ни воды для чая, а потому оставлять огонь не было смысла. Мужчины неохотно поднялись и, восхищенно глядя на Сашу, поблагодарили ее за развлечение. Всего за несколько дней королевская гвардия превратилась в безмозглое стадо овец, готовое следовать за ней куда угодно в надежде на новое угощение.
Она опекала их. Она опекала его.
У Келя это вызывало и восторг, и досаду. Он хотел, чтобы она умолкла, и молился, чтобы она никогда не перестала говорить. Она заставляла его чувствовать себя одновременно счастливым и жалким, и каждый вечер он ловил себя на том, что тоже с предвкушением и раздражением ждет, когда они соберутся вокруг костра и Саша, уступив их просительным взглядам, примется рассказывать очередную сказку, точно детям, прильнувшим к материнским коленям.
По утрам Кель обнаруживал, что его сапоги блестят, одежда почищена и проветрена, а грива коня расчесана. Саша всегда поднималась первой, как бы ни вымотала ее накануне дорога, – словно знала, когда он проснется. Солдаты встречали подобную преданность усмешками, но Саша вела себя так кротко, была так весела и любезна, что ее даже не получалось дразнить. На все шутки она отвечала улыбкой – равнодушная к любому мнению, кроме мнения Келя.
Он видел, как она ловит малейшие знаки его неодобрения. Он не пренебрегал ею. Но и не впадал в слепое обожание. Он никогда ее ни о чем не просил и не благодарил за услуги. Но каждый день она ехала в его седле без слова жалобы, приберегая для него лучшие истории, а он слушал их с нарочитым безразличием.
Однажды, закончив особенно любопытную сказку про чудовищ из Джираенского моря, Саша надолго замолчала. Кель уже прикидывал, как бы ее разговорить, не прося об этом напрямую, когда она потянула его за руку:
– Идет буря.
Она обернулась проверить, слышит ли он ее. Саша не паниковала, но на шее у нее забилась жилка, а глаза стали такими огромными, что он испугался. На горизонте было ясно, если не считать призрачного марева, которое, казалось, не таило никакой угрозы. Однако Саша видела что-то еще.