Королева и лекарь
Шрифт:
– Я не вижу все. Не вижу большую часть грядущего. И мне редко являются хорошие видения. Я вижу боль. Страх. Смерть. Ярость. Может, из-за того, что любовь не такая… темная, ее труднее разглядеть. А плохие события оставляют за собой след. Знаки. Рябь на времени.
– Рябь?
– Вроде кругов на воде. Ты бросаешь камушек в пруд, и от него во все стороны расходятся волны. Я стою на берегу, но они все равно до меня докатываются, как бы далеко во времени и пространстве я ни находилась. Я это не контролирую. И большую часть времени не могу ничего изменить. Только смотреть и предупреждать людей о том, что надвигается. Иногда рябь так и остается… рябью, а иногда превращается в огромную волну. Иногда мы можем подхватить ее и оседлать, а иногда успеваем поднырнуть под водоворот. Иногда брызги задевают мои ноги, а иногда я лишь наблюдаю со стороны. Но волны все равно приходят, их нельзя остановить.
– И ты видела меня?
– Да. Бессчетное множество раз. Я видела тебя и видела смерть.
– Свою? – уточнил Кель. Эта женщина видела его, видела смерть – и все-таки его не боялась.
– Да. И нет. Я видела то, что уже произошло. Чувствовала гнев односельчан. Видела свой страх… и падение. Я знала, что упаду.
– И ты хочешь, чтобы я помог этим людям?
– Некоторым, – прошептала Саша и попыталась улыбнуться. – Может, не всем.
– Они не перестанут тебя ненавидеть, – ответил Кель мрачно.
– Некоторые. Может, не все, – повторила она, кивнув. – Но не попросить тебя помочь им… зная, что ты на это способен, – все равно что знать о зараженной воде и никому не сказать. Дело не во мне. Дело в ответственности. Одаренные одарены не ради себя, а ради всего человечества.
Кель мысленно застонал, чувствуя, как сбываются его самые худшие предчувствия. Эта рабыня, рыжеволосый образец милосердия и долготерпения, принесет ему погибель, и падение будет отнюдь не быстрым.
Глава 3
Она следовала за ними быстрым шагом, даже пешком не отставая от конных воинов, и в Солем они тоже вошли вместе. Деревня представляла собой скопление глиняных и каменных построек, которые стояли прямо на грязи, тесно смыкаясь боками, а задними стенами прижимаясь к отвесным скалам. Квандун был пустыней, расцвеченной редкими богатыми оазисами, и Солем, примостившийся на голом каменном возвышении, к числу этих оазисов точно не относился.
Кель замедлился и приказал своим людям окружить Сашу, заслоняя ее от взглядов тех, кто мог желать ей вреда. Они были здесь именно из-за нее. Не хватало только, чтобы местные воспользовались возможностью и учинили самосуд.
Пока кони ступали по главной улице – единственной дороге, которая была в этом месте шире горной тропы, – сельчане следили за ними с обочин и порогов своих домов, даже не пытаясь скрыть настороженности и враждебности. Некоторые осмелились увязаться за солдатами, влекомые не столько страхом, сколько любопытством, и к тому времени, когда отряд прибыл на место, за ним собралась немалая толпа.
Джерик с первой группой воинов и старейшины Солема ожидали их у большого здания. Вывеска на нем уверяла, что это постоялый двор. Кель сомневался, что дорога через деревню привлекала много путешественников, но кое-кто, похоже, сюда все-таки добирался. Трехэтажное здание выглядело как прямоугольная коробка с рядами идеально квадратных окон и плоской крышей, на которой хозяева разбили нечто наподобие сада. Выглядывавшие сверху деревья и кусты создавали впечатление, будто дом оброс волосами. По обеим сторонам улицы тянулись однообразные глиняные строения: кузница, церковь, конюшня, таверна и аптека. Аптека была среди них самой большой, и Кель подумал, что в последние месяцы ее владелец должен был озолотиться, продавая односельчанам травы и снадобья.
– Мы начали готовить пир, – сказал Сайд, возвысив голос. Его односельчане, напротив, притихли; воздух едва не звенел от их негодования. – Можете оставить лошадей в конюшне. – Он указал на здание через дорогу. – Вы наши гости. Наши женщины приготовят ванны для ваших людей, но понадобится время, чтобы разместить всех.
– Я решил, что нам не нужно ни мытье, ни еда. Поговаривают, что вода здесь нечиста, – ответил Кель, стараясь, чтобы его слова достигли самых отдаленных уголков толпы. Над ней тут же прокатился ропот. – Поэтому ваши люди и болеют, – твердо закончил Кель.
– Может, ты и капитан королевской гвардии, но ты ничего не знаешь о Солеме, – возразил Сайд.
Кель пожал плечами.
– Мне нет дела, веришь ты мне или нет. Мы не задержимся в Солеме. И не станем пить здешнюю воду.
Будь его воля, они бы даже с коней не спустились.
– Эта женщина лжет, – прошипел старейшина, обличительно наставив палец на Сашу, и Кель вновь пожал плечами, хотя его равнодушию недоставало искренности.
– Зачем бы ей это делать?
– Чтобы запугать людей!
– До такой степени, чтобы они ее убили? – фыркнул Кель, и толпу снова всколыхнул ропот, на сей раз виноватый.
– Она очевидно здорова, – встрял другой старейшина. – Она лжет и тебе. Это она навлекла на деревню мор.
Селяне начали сужать кольцо вокруг отряда, движимые не то гневом, не то простым любопытством, – Кель не мог разобрать, – и лошади, почуяв исходящее от них напряжение, принялись тревожно переступать с ноги на ногу. Солдаты были вооружены, отважны и защищены именем короля, сам брат короля был их предводителем – и все же Кель знал, что, если старейшины Солема достаточно распалят толпу, солдат попросту задавят числом.
Кто-то бросил камень, затем еще один и еще. Вскоре булыжники посыпались дождем. Они то и дело задевали лошадей и случайных солдат, но их настоящей целью была женщина, которую толпа считала причиной всех своих бедствий. Саша вскрикнула от боли, и Кель вытащил меч. Его люди, следуя примеру командира, тоже обнажили клинки.
– Одаренные защищены короной! Они пользуются теми же правами и подчиняются тем же законам, что и прочие граждане Джеру Тот, кто забьет их камнями, будет забит камнями. Тот, кто причинит им вред, понесет равное наказание. Тот, кто изгонит Одаренного без причины, разделит его судьбу.
Люди начали пятиться, и воины поспешили расширить круг. Обнаженные мечи не давали повода усомниться в их намерениях. Некоторые селяне пустились бежать, другие закрывали лица, и только старейшины разразились дикими криками, требуя у солдат немедленно покинуть деревню.
Кель почувствовал, как кто-то тянет его за штанину, и, опустив голову, встретился с испуганным взглядом Саши. Ее платок сбился, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Они страдают. Ты им поможешь?
– Должна же быть справедливость, – скептически откликнулся Кель, глядя в ее бездонные глаза.