Королева миражей
Шрифт:
В центре комнаты стоял большой круглый стол со стеклянной столешницей и позолоченными ножками, а на столе находился золотой колокольчик. В комнате была и ещё одна странность. В дальнем её конце находилось несколько дверей, некоторые из них были даже открыты, но перед ними откуда-то сверху, с самого потолка, извиваясь, тянулись розово-малиновые ленты. Они оканчивались у пола, почти что в центре залы, и на всём своём протяжении были странно изогнуты. Всего этих лент было три, и где-то на середине они пересекались, но позже девочка заметила, что место пересечения они проходили в разных плоскостях.
Нахема подошла к столику и, взяв золотой колокольчик, позвонила. Через несколько минут перед ними предстали три настоль странных существа, что всё виденное до этого Маргаритой неожиданно показалось ей вполне естественным и нормальным. Первый вошедший имел яйцеобразное тело без шеи, из которого торчали тонюсенькие ручки и ножки.
– Это Блюм, – представила его Нахема. – А вон тот, что стоит позади, – Шири.
И из-за спины Блюма выглянуло не менее странное существо, тоненькие нити туловища, рук и ног которого были сложены из разноцветных теннисных мячиков, а над всем этим возвышалась голова, размером с арбуз, на которой особенно выделялся большой и вечно улыбающийся рот.
Третье существо звали Кляса, и оно напоминало бесформенную амёбу, передвигающуюся на многочисленных ложноножках. Оно беспрестанно меняло цвет и очертания, неизменными оставались только круглые глаза, торчащие как у рака на ножках и с очень длинными голубыми ресницами.
– Это – наши служащие, – продолжала Нахема. – Они проводят тебя в твою комнату, чтобы ты отдохнула. Мы встретимся за обедом.
Нахема пригласила девочку стать на одну из розовых лент, сама запрыгнула на другую и вмиг исчезла.
Семейные тайны
В сопровождении странных слуг, Марго стала на розовую ленту, которая оказалась весьма эффективным эскалатором-лифтом, проходящим сквозь все стены. В мгновенье ока они оказались на пороге комнаты, отведённой для Маргариты. Это были весьма роскошные апартаменты в яблочно-зелёных и розовых тонах.
Стены и потолок были затянуты нежно-зелёным шёлком с выпуклыми розовыми цветами различных оттенков. На полу красовался круглый ковёр с таким же рисунком; шёлковые занавеси, покрывало большой кровати и даже бельё на ней тоже повторяли этот рисунок. Кроме кровати, мебель комнаты состояла из кушетки, трёх полу кресел с обивкой из всё того же шёлка, стола из тёмного дерева с бронзовыми инкрустациями, встроенного шкафа и большого, выше человеческого роста, овального зеркала в бронзовой раме, располагавшегося в углу. В прозрачной вазе на столе стоял букет из веток цветущей яблони, а на окне в бронзовом горшке цвели розовые розы.
– Это Ваша комната, – булькающим голосом произнёс Блюм, – сейчас я провожу Вас в ванную.
Дверь в туалетно-ванную комнату находилась позади кровати. Сама ванная комната просто поразила Марго своим великолепием. Стены, пол и потолок переливались розово-зелёным перламутром, ванна была сделана из гигантской раковины того же цвета, а душевая, умывальник и вся остальная мебель – из хрусталя. Причудливые скульптуры из розового, зелёного и белого матового стекла освещали всё мягким светом. Когда марго справилась с нахлынувшими на неё эмоциями, к ней снова обратился Блюм.
– Отдохните пока, госпожа, я приду попозже, чтобы пригласить Вас к обеду.
Он удалился, уведя и остальных невероятных созданий. Маргарита с наслаждением приняла ванну с пеной. Только сейчас она поняла, как же сильно ей этого хотелось! Вернувшись в комнату, она обнаружила новую постель разобранной, а на ней чистую шёлковую пижаму всё из того же розово-зелёного шёлка с цветами. На столе её ожидал поднос с чашкой горячего шоколада и парой пирожных. Марго всё это с удовольствием съела, облачилась в пижаму, забралась в тёплую, мягкую постель и тут же уснула.
Ей снился отец, её комната в доме на маяке, Станислав Коваль, спорящий с дочкой мэра из-за билетов на бал-маскарад, а потом кривляка Вероника под руку с Марком Красиным и ещё мама. Она проснулась от звуков нежной музыки, хоть она точно не знала, сколько именно ей удалось поспать, она почувствовала, что отлично выспалась, наверное, впервые за всё время пребывания в этом невероятном мире. Едва она успела умыться и принять душ, как на пороге вновь появился Блюм.
– Хорошо ли Вам спалось, госпожа? – спросил он, расплывшись в улыбке.
Спасибо, Блюм, отлично!
– Я очень рад! – поклонился он. – Леди ждут Вас к обеду. Не угодно ли Вам будет переодеться и присоединиться к ним?
– Угодно, – передразнила его Марго, – только я не могу найти свою одежду. Ты не знаешь, где она?
– Знаю, – ответил толстяк, – я отнёс её в стирку, но Вам не нужно беспокоиться, в Вашем распоряжении целый гардероб.
И он открыл встроенный шкаф, до отказа забитый всевозможными нарядами яблочно-зелёных и розовых оттенков.
– Что-то я не пойму, Блюм, – удивилась Маргарита, – почему всё в этой комнате, вплоть до одежды, одних и тех же цветов и оттенков?
– Ну, как же? – воскликнул пузырь. – Это же Ваши цвета!
Марго так и не поняла, что это должно было означать, но допытываться перестала. Блюм посоветовал ей надеть атласное платье с прозрачной накидкой-палантином всё из искрящегося розово-зелёного перламутра в разводах. Маргарита, было, попыталась возразить, что оно слишком роскошное, на что Блюм ответил:
– Леди говорят, что к обеду и ужину всегда нужно одеваться во всё самое лучшее.
С этим было трудно спорить, и Марго подчинилась. В завершение, пузырь-слуга водрузил ей на голову венок из цветущих яблоневых ветвей, и на этот раз она уже не стала возражать.
Стол к обеду был накрыт на той самой террасе, куда они с Нахемой приземлились. За стеклянным, круглым столом, с позолоченными ножками, сидела сама Царица Вампиров и ещё две женщины.
Первую Нахема представила, как Низу. Она была тоже высокой, стройной и черноволосой, но её волосы были короче, чем у Нахемы, без серебра и уложены в затейливую причёску. Она была моложе Нахемы и ниже ростом. На ней было приталенное платье цвета индиго с большим декольте и расклешёнными рукавами и юбкой. Глаза были такого же цвета, как и платье, а на сердцеобразном лице застыла еле уловимая мудрая улыбка Джаконды.