Королева ночи

Лосев Владимир

— Теперь возьми молот и бей по нему что есть силы…

— Так разлетятся по сторонам осколки… от первого же удара улетят с наковальни…

— Ты делай то, что тебе говорят, молод еще мне указывать. Это для тебя все просто, да для мужиков наших. — Бабка кивнула на кузнеца, подручного и Лога, стоявшего поодаль у огня, похоже никто из них к наковальне приближаться не собирался. — Тебе молотом махать, а мне свою колдовскую силу использовать, еще неизвестно кому тяжелее. Бей!

Костя ударил, в конце все-таки немного приглушив

удар, боясь, что осколки разлетятся. Они же острые, могут и кому-то в живот вонзиться.

От удара части меча разошлись в стороны, образуя крупные трещины, но потом снова сбежались вместе, словно их что-то притягивало друг к другу. Он ударил еще раз, бабка что-то зашептала, губы почти не раскрывала, а вся кузница наполнилась ее голосом. Слова разобрать невозможно, но страшно. Все внутри словно завибрировало. Костя ударил еще раз, потом еще, и бил долго, уже не очень-то понимая, что делает.

Осколки разлетались и снова соединялись, дрожали и вибрировали, потом как-то само собой получилось, что он опустил молот и протянул к мечу руку, который неожиданно приобрел багровую окраску, словно стал раскаленным.

Из пореза снова хлынула кровь, металл зашипел, словно его окунули в воду, над ним поднялось облачко пара, только было оно красным, как кровь. Лезвие после этого снова побелело, на этом все и закончилось.

Маланья замолчала, меч перестал вибрировать и замер. Стало тихо и как-то грустно. Костя взял в руки меч, и он почему-то не распался на составляющие его куски. Махнул им, потом неожиданно даже для самого себя ударил по наковальне, и лезвие срубило с нее тонкую стружку, на что кузнец недовольно пробурчал:

— Инструмент-то зачем портить? Ты эту наковальню не делал, она мне вообще от прадеда досталась, а он ее, видите ли, рубить собрался. Баловство только на уме. Ты бы сам ее сначала сделать, а потом бы рубил. Сталь хорошая на мече, да и закалка что надо, только радоваться-то нечему — это все магия, обычным молотом и молотком такое не сделаешь…

— Между прочим, это наш меч, — встрял в разговор Лог. — Мы его у мальчишек выменяли на подкову, так что можем и не отдавать!

— Сам что ли с ним ходить по деревне будешь? — ехидно осведомилась Маланья. — Может мне его тебе отдать?

— И отдай!

— Дурак ты, Лог, — бабка сплюнула ему под ноги. Костя в очередной раз удивился, откуда у Маланьи столько слюны во рту набирается. — Это же меч не простой, а сделанный с помощью магии. Хочешь, чтобы беда пришла в нашу деревню? А она к нам придет обязательно, ежели меч не отдать. Вот и выбирай — либо магическое оружие с чужаком уйдет, а вместе с ним и беда, либо всё к нам придет!

— Я только сказал, что мы за этот меч заплатили, а ты ему его бесплатно наш меч отдаешь…

— Магические вещи никому даром не даются и просто так не находятся. Меч сам выбрал себе хозяина. Хочешь проверить? — Маланья повернулась к Костику. — Отдай ему меч!

Юноша протянул Логу оружие неохотно,

у него даже возникло ощущение, что отдает какую-то частицу самого себя.

Подручный жадно схватился за рифленую рукоятку, которая уже стала покрываться чем-то непонятным, похожим на кожу акулы, шершавую, чтобы потная рука могла меч удержать. Японцы такой кожей рукоятки лучших своих мечей покрывали. Это было странно.

Лог поднял меч и тут же заорал, что есть силы. Все вздрогнули и испуганно отшатнулись. Из глаз молотобойца брызнули слезы, он бросил меч на землю и схватился за руку.

— Он же раскаленный! Зачем нагрели и мне подсунули?

Бабка подошла к нему и отвесила сильную пощечину, подручный даже растерялся. Пользуясь этим, Маланья открыла сжатую в кулак ладонь, на которой действительно расплывался огромный багровый ожог. Знахарка сжала Логу руку в кулак и что-то зашептала, а когда снова раскрыла, опухоль исчезла, осталось только красное пятно.

— Помажешь мазью от ожогов, что я вам на прошлой неделе дала, и все пройдет, — она отошла в сторону и кивнула Косте. — Забирай свое оружие, больше на него в нашей деревне никто претендовать не будет, да не забудь ножны к нему, эти-то добровольно тебе не отдадут.

— Ножны?

— Конечно, мальчишки и ножны в пещере нашли, сохранились правда плохо, но сделаны из настоящей кожи, только неизвестно с какого зверя снятой. Но раз меч стал целым, то и ножны вернут себе былой вид.

— Забирайте эту поганую железяку и уходите отсюда, — прорычал кузнец, вытаскивая из угла ножны для меча. Выглядели они не очень хорошо, часть кожи сгнила, обнажив деревянный каркас с металлическими кольцами, но в целом сохранилось действительно неплохо, даже ремни, которыми к поясу крепился меч остались целыми. — От тебя, пришлый, одни проблемы, чтобы я тебя больше в своей кузнице не видел. А ты, бабка, придумала, чем играться! Что мне с этим идиотом делать, он же теперь молот держать не сможет? Всю работу на сегодня мне загубила!

— Помажет моей мазью, и уже через час рука будет как раньше. Ожог-то не настоящий, а магический, в нем больше обмана, чем правды. А если бы я ему не позволила меч взять, он бы обиженным полгода ходил и на меня дулся. Ведь так, Лог?

— Уходи, Маланья, пока тебя случайно не прибил, — пробурчал подручный, рассматривая руку. — Могла бы и словами сказать, а не подсовывать эту раскаленную железку. Должно быть сама ее и разогрела, чтобы мне больно сделать.

— Дурак ты, Лог! — снова сплюнула знахарка под ноги кузнецу и его помощнику. — Если б ее разогрела сама, ты бы легким ожогом не отделался бы. И я тебя предупреждала, что этот меч сам себе выбирает себе хозяина, а ты не поверил. Любой, кто коснется этого оружия, будет обожжен, так он устроен. Меч кровью чужака умылся, поэтому признает только его. Ладно, парень, бери свое оружие и пошли отсюда. Да поклонись кузнецу за щедрый подарок.