Королева Шотландии в плену
Шрифт:
У Бесс теперь было два самых больших желания: отомстить Шрусбери, но еще более сильное — возвести Арабеллу Стюарт на трон Англии.
Поэтому она собиралась сделать так, чтобы вся страна услышала об этом скандале. Необходимо было утешить собственное тщеславие, так оскорбленное интригой Шрусбери со служанкой, и помочь Арабелле на ее пути к трону.
Она знала, как заставить всех узнать об этом деле.
— Я не собираюсь продолжать жить под одной крышей с вами и вашей любовницей, — заявила она. — Я немедленно уезжаю в мой собственный дом в Четсуорт.
С этими
Ссора между графом и графиней Шрусберийскими стала основной темой разговоров не только в шеффилдском замке, но и при дворе.
Из Четсуорта Бесс возбудила дело в суде лорда-канцлера против графа и написала Елизавете, рассказывая ей о том, что она называла непристойным и недостойным поведением мужа.
Шрусбери также написал королеве Елизавете. Он писал, что опасается своей жены, которая была злобной и глупой женщиной; скандал, который она подняла насчет него и королевы Скоттов, несомненно, не имеет никаких оснований. Он выражал уверенность, что ее величество понимает, что при сложившихся обстоятельствах он вынужден просить освободить его от своих обязанностей, и умолял назначить нового тюремщика королевы Скоттов.
Елизавета встревожилась. Шрусбери так долго был тюремщиком Марии и проявил себя так хорошо на этой должности. Она прекрасно знала, что это ему очень дорого обошлось, но успокаивала себя тем, что он был достаточно богат. Елизавета по натуре была скупой; эта черта появилась у нее с времен, когда она жила в бедности, когда ей с гувернанткой приходилось изощряться, чтобы раздобыть дешевую одежду или новую ленточку на платье. Она всегда радовалась, когда могла переложить ответственность на кого-нибудь из своих дворян, позволяя им нести расходы; а это Шрусбери очень исправно делал много лет.
Елизавета твердо ответила, что еще не готова освободить Шрусбери от возложенной на него миссии и что если он собирается всерьез воспринимать все слухи, то он действительно глупец. Тем не менее она послала за Бесс.
Они пристально посмотрели друг на друга, и на несколько страшных мгновений Бесс поверила, что королева распознала ее мотивы. Если бы до Елизаветы дошло, что графиня задумала продвигать юную Арабеллу Стюарт, то ей, Бесс, было бы совсем недалеко до Тауэра, а еще ближе до плахи.
— Что это я вдруг слышу о королеве Скоттов и Шрусбери? — требовательно спросила королева.
— Это слухи, распространяемые их врагами.
— Тьфу! — Елизавета не отводила взгляд от лица графини. — Ваша проблема лежит в тех владениях, которые вы стараетесь заполучить для детей Кавендиша. Вы ведь не верите этим слухам, не так ли?
Бесс опустила глаза и постаралась выглядеть взволнованной.
— Это чепуха! — прогремела Елизавета. — Вы слишком умны, чтобы сразу не заметить, что такое твориться под вашей собственной крышей. Я отказываюсь верить в подобное. И более того, я напишу Шрусбери и скажу ему об этом.
Бесс вздохнула с облегчением, но была разочарована. Она не вернется в Шеффилд, а поедет обратно в свой Четсуорт.
Елизавета же написала Шрусбери, цитируя то, что она сказала Бесс. Она сообщала графу, что он остается на своем посту, несмотря на скандал.
Из Четсуорта Бесс продолжала с обычной для нее энергией выполнять свои планы, и слухи насчет графа Шрусбери и королевы Скоттов настолько широко распространились, да к тому же Елизавета получала от своей пленницы такие письма, полные мольбы, что наконец королева Англии убедилась, что должна изъять Марию из-под опеки Шрусбери.
Она слышала, что здоровье Марии значительно ухудшилось под дополнительным бременем этого скандала, и дала ей разрешение посетить Бакстон.
Пребывание Марии на курорте оказало свое обычное благоприятное воздействие, а когда она вернулась в шеффилдский замок, Елизавета написала Шрусбери, сообщая ему, что наконец-то решила освободить его от возложенных на него обязанностей. На его место она назначала трех джентльменов — сэра Ральфа Садлера, сэра Генри Милдмэя и мистера Сомерса.
Шрусбери воспринял это известие со смешанными чувствами. Он понимал, что ему невозможно оставаться тюремщиком королевы, когда распространялись такие слухи. Прошло пятнадцать лет с тех пор, когда Марию поручили его заботам, и между ними установились сердечные отношения. Они понимали друг друга, и расставание при таких обстоятельствах должно было стать болезненным.
Он решил не сразу сообщать Марии это известие, так как знал, что ей не нравится Садлер и что она расстроится при мысли о любом другом тюремщике.
Он пошел в ее апартаменты и сказал, что у него есть новости.
— Я должен поехать ко двору, — сказал он, — где попытаюсь поговорить о вашем деле с королевой.
Мария порывисто протянула к нему обе руки, и он взял их.
— Мне будет не хватать вас, — сказала она ему.
— Не бойтесь, я постараюсь сделать все, что смогу для вас, находясь там. При сложившихся обстоятельствах…
Мария вставила:
— Милорд, случившееся расстроило нас обоих, но вас больше; я привыкла к ударам. А вы потеряли свою жену.
Шрусбери с горечью произнес:
— Я пришел к выводу, что это не такая уж большая потеря, ваше величество.
— Всегда грустно, когда возникают подобные ссоры. Я начинаю думать, что я не только проклята, но и приношу несчастье всем вокруг меня.
— Приободритесь, ваше величество. Я не сомневаюсь, что вас переведут в другое место.
— Неужели?
— Да. Сэр Ральф Садлер, который будет с вами во время моего отсутствия, считает, что вам следует пожить в поместье Уингфилд, пока для вас не подготовят какое-нибудь другое жилище.
— Так, значит, это Садлер! — Она грустно улыбнулась. — Я буду молиться, чтобы вы поскорее вернулись. Странно будет покидать Шеффилд после столь долгих лет.
— Я искренне надеюсь, что вы найдете более удобное пристанище, которое вам понравится больше.
— Вы могли бы попросить королеву, нельзя ли мне поселиться в Нижнем Бакстоне. Я поистине верю, что если бы я могла это сделать, то быстро восстановила бы свое здоровье.