Королева Шотландии в плену
Шрифт:
Она никогда не забудет, что Мария провозгласила себя королевой Англии, когда жила во Франции. По мнению Елизаветы, это было достаточной причиной, чтобы отправить ее на эшафот. Елизавета не могла отправить ее на эшафот… пока; но она могла держать ее в качестве узницы. Именно это она и собиралась делать.
Она намекнет Морэю, который не осмелится ослушаться ее, что следует использовать все имеющиеся в его распоряжении средства для того, чтобы опозорить королеву Скоттов.
Она слышала обо всем, что происходит; у нее были бдительные шпионы. У нее имелись такие
Неудивительно, что она узнала имена двух женихов, предложенных королеве Скоттов: Джордж Карей и Норфолк! Она пришла в ярость, будучи твердо уверенной, что у Марии не должно быть никаких женихов. Не в пример Елизавете, Мария не была девственницей; и Елизавета вполне могла поверить, что эта распутница тосковала по мужчине. Ну, так у нее не должно быть ни одного; пусть она даст такой же обет безбрачия, как и ее кузина, потому что такое положение для них обеих стало выбором Елизаветы.
Она послала резкую записку Хансдону, выражая свое глубокое неудовольствие по поводу того, что он задумал заключить брак между своим сыном и королевой Скоттов. Она подумывает, не пахнет ли это изменой.
Она послала за Норфолком и, проницательно глядя ему в глаза, резко спросила, собирается ли он жениться на королеве Скоттов. Норфолк пришел в ужас. Когда-то его отец, граф Саррейский, лишился головы из-за пустяка по приказу отца королевы. С тех пор Норфолк решил поступать осторожно; а сейчас он понял, что попался в ловушку.
Он сразу же стал отрицать, что у него было хотя бы малейшее желание жениться на королеве Скоттов, и заявил, что даже ничего не знал о таком плане; а если до ее величества дошли подобные слухи, тогда их распространяют его враги.
— А разве вы не женились бы на королеве Скоттов, — хитро спросила Елизавета, — если бы знали, что это принесет спокойствие королевству и безопасность моей персоне?
Норфолк, чувствуя, что его подталкивают выдать желание, которое было ему далеко не чуждо, горячо ответил:
— Ваше величество, моей женой никогда не должна стать женщина, которая являлась вашей соперницей и чей муж не может спокойно спать на своей подушке.
Этот ответ, кажется, удовлетворил королеву; и она с улыбкой отпустила Норфолка. Она даже позволила ему вновь занять пост президента на конференции.
Норфолк удалился от королевы в холодном поту. Он решил больше не ввязываться в опасные аферы. Он должен соблюдать осторожность во время конференции, чтобы не создалось впечатления, что он лелеял нежные чувства к Марии.
Ноллис был встревожен. Мария чувствовала это. И его беспокоила не только болезнь жены. Маргарет Скроуп сказала ей, что он получил резкий выговор от королевы за то, что строил честолюбивые планы в отношении своего племянника Джорджа Карея. Ноллис боялся, что попадет в немилость, а это могло стать опасным при дворе Елизаветы.
— Я давно ничего не слышала от моего брата, — продолжала Маргарет — Я уверена, что он занят вашим делом в Вестминстере.
Часто приходили письма от Джорджа Дугласа из Франции, где он жил, вновь собирая армию для защиты Марии. Она думала о нем с нежностью, и ей часто хотелось, чтобы он был с ней. Но в то же время она радовалась, что он во Франции. Там он сможет вести более нормальную жизнь, чем в плену рядом с ней, и она знала, что ее дядюшки сочтут за честь оказать ему всяческую помощь.
Она хотела бы сделать то же самое для Вилли. И ей пришла идея. Она послала за мальчиком. Он вошел в ее апартаменты, все еще со своим огромным мечом, который уже не выглядел столь нелепым, как в ту ночь, когда они убегали через залив Солвей. Ведь Вилли значительно подрос за последние месяцы.
— Вилли, — сказала она, — ты уже совсем не мальчик.
Вилли одарил ее своей усмешкой.
— Я рад, что ваше величество признает этот факт, — ответил он.
— И у меня есть поручение для тебя.
Она увидела удовольствие в его глазах.
— Опасное поручение, — продолжала она, — но я уверена, что ты его выполнишь.
— О да, — сказал Вилли.
— Ты поедешь во Францию с письмами от меня к Джорджу и моим дядюшкам.
У Вилли загорелись глаза.
— Прежде всего тебе необходимо получить в Лондоне право на беспрепятственный выезд. Поэтому ты должен отправиться туда. Извести меня через епископа Росского, когда ты его получишь. Тогда я буду знать, что ты вскоре окажешься во Франции. И мне хотелось бы услышать от тебя и Джорджа, что вы снова вместе.
— Должен ли я привезти вашему величеству письма оттуда?
— Посмотрим. Прежде всего поезжай к Джорджу. Он даст тебе указания.
— Мы вместе соберем армию! — воскликнул Вилли. — Вот увидите. Мы придем и отвоюем Англию у этого рыжеволосого ублюдка и отдадим ее вашему величеству.
— Тише, Вилли. И, пожалуйста, не говори о королевской персоне в такой манере в моем присутствии.
— Не буду, ваше величество, но это не изменит мои мысли. Когда мне ехать?
— Я оставляю это на твое усмотрение, Вилли.
Она знала, что это будет скоро. Она видела на его лице желание действовать.
Он уехал на следующий день. Она смотрела, как он уезжает, и ей было очень грустно.
— Еще один друг уехал, — сказала она Сетон.
— Если ваше величество это огорчает, то зачем вы разрешили ему уехать?
— Я думаю о его будущем, Сетон. Какое у нас будущее здесь… в этой тюрьме?
— Но когда-нибудь мы вернемся в Шотландию.
— Ты так думаешь, Сетон? — Она вздохнула. — Если ты права, то первое, что я сделаю, это пошлю за Джорджем и Вилли и постараюсь хоть в какой-то мере воздать им за все, что они сделали для меня. А пока я предпочитаю думать о них… находящихся там… пробивающих свою дорогу в жизнь. Если должна быть одна узница, то это не означает, что их должны быть сотни.