Королева Шотландии в плену
Шрифт:
— Мой племянник для меня как сын, — сказал он Марии — Скоро он будет в этих краях и захочет навестить своего дядю.
— Естественно, — согласилась Мария.
— И если он приедет в замок Болтон, вы разрешите мне, ваше величество, представить его вам?
— Я обижусь, если вы этого не сделаете, — ответила ему Мария; и Ноллис был удовлетворен.
Джордж Карей преклонил колено перед королевой Скоттов. Он был молод и чрезвычайно интересен, и когда Мария сказала, что рада видеть его, она
— Пожалуйста, садитесь, — продолжала она. — У вас есть новости от английского двора?
— Клянусь, никаких, кроме уже известных вашему величеству, — ответил молодой человек.
— Но я так мало знаю. Скажите, в добром ли здравии моя сестра и кузина?
— У нее прекрасное здоровье, ваше величество.
— И она, зная, что вы собираетесь навестить вашего дядю, а следовательно, поедете туда, где остановилась я, она не передала вам для меня никаких поручений?
— Никаких, ваше величество.
Мария пала духом, но только на мгновение; ей было интересно принимать посетителя, к тому же такого очаровательного молодого человека, который не мог скрыть свое восхищение ею, и это было очень приятно.
— Ее величество королева Елизавета сейчас недовольна шотландцами, — сказала она — До меня дошли жалобы, что на границе было несколько рейдов на английскую территорию. Я сожалею об этом, но она должна понимать, что в настоящий момент я нахожусь в таком положении, когда не могу управлять моими подданными.
— Ее величество знает об этом, я уверен, — ответил Джордж.
— Не будете ли вы так любезны передать послание от меня королеве?
— Я мог бы отвезти ваше послание моему отцу, который проследит, чтобы оно попало к ней.
— Тогда скажите ему, что если на границе возникнет какой-нибудь беспорядок, вызванный моими сторонниками, то я могу наказать их. Если мне пришлют их имена, мои друзья проследят, чтобы они были наказаны по справедливости, так как они вредят моему делу. Но если они принадлежат моим врагам, в чем я почти уверена, то не в моей власти предотвратить их безобразное поведение. — Затем она продолжила доверительным тоном: — Вы, вероятно, слышали разговоры обо мне.
— Да, ваше величество.
— И клянусь, обо мне говорят много плохого.
Джордж слегка покраснел, а потом порывисто заявил:
— Я никогда больше не поверю ничему, что будут говорить против вашего величества.
Она печально улыбнулась. Он многое сказал ей таким ответом; она догадалась, что слухи относительно убийства Дарнли и ее поспешного замужества с Ботуэллом распространялись и что скандал, касающийся ее, не имел границ.
— Ах, — вздохнула она, — как жаль, что распространяются дьявольские рассказы, касающиеся одинокой женщины, которая не может защитить себя.
— Я стану заверять всех, кого встречу, в вашей невиновности, — сказал он ей.
— Которая не была вам доказана, — напомнила она ему.
— Но это так, ваше величество. Как только я предстал перед вами, я понял, что эти рассказы лживы. Я знаю, что ваше поведение может быть только хорошим и благородным.
В этом прозвучало восхищение, подобное тому, которое она слышала раньше в голосе Джорджа Дугласа. Джордж Карей мог бы стать ее близким другом — даже таким, каким был тот другой Джордж.
Она рассказала ему о своих переживаниях с момента прибытия в Англию.
— Сейчас уже август, а я приехала на юг в мае. Я думала поехать прямо ко двору в Гемптон, чтобы встретиться с королевой и изложить ей мое дело. Но я до сих пор остаюсь здесь — гостья королевы Англии, а на самом деле ее узница.
— Если бы я мог хоть что-нибудь сделать… — страстно начал Джордж.
— Вы могли бы поговорить с вашим отцом, который, как я уверена, имеет некоторое влияние на королеву Англии.
— Я обязательно сделаю это. И если я могу еще чем-либо услужить вашему величеству…
Когда сэр Френсис Ноллис попросил разрешения войти в апартаменты королевы и нашел своего племянника все еще в ее обществе, он был очень доволен.
Он понял, что с его стороны это был прекрасный замысел — пригласить молодого человека в замок Болтон.
Поздней осенью слухи о возможном обращении Марии в протестантскую веру донеслись до Морэя, и он запаниковал. Ничто не могло вызвать у него большего беспокойства.
Королева-протестантка! Если это на самом деле так, то вскоре народ может потребовать ее возвращения. Единственная причина, по которой многие вступили в его ряды, заключалась именно в том, что он был одной с ними религиозной веры, а королева — нет.
Морэй никогда не медлил, если нужно было действовать. Самое большое, о чем он мог просить Елизавету, это чтобы Мария оставалась в Англии пленницей. А в Шотландии он немедленно предпринял контрмеры. Результатом увлечения Марии протестантизмом явилась злобная атака Морэя на ее сторонников. Войска регента захватили их земли и владения, с тем чтобы те, кто мог прийти на помощь Марии, еще очень долго не были в состоянии сделать это.
Весь сентябрь Мария ждала известия, когда же состоится конференция, на которой будет решена ее судьба.
Она знала, что некоторые ее друзья порицали тот факт, что она позволила событиям зайти столь далеко в этом направлении. Даже Сетон была уверена, что королева Шотландии никогда не должна была ставить себя в такое положение, чтобы ее дело слушалось в суде, учрежденном королевой Англии и ее министрами.
«Насколько права была Сетон!» — думала Мария. Но что она могла поделать? Когда она бежала в Англию, она вверила себя во власть Елизаветы.
Однажды леди Скроуп пришла к ней с известием, что Елизавета определила состав комиссии. Одним из ее членов был назначен граф Суссекский, другим — сэр Ральф Садлер.