Королева Виктория
Шрифт:
Подобный же сигнал поступил от герцога Кентского. В момент смерти Шарлотты он находился в Брюсселе без гроша в кармане. «Мое содержание в случае женитьбы (если я, конечно, женюсь) ради появления наследников, по моему разумению, должно быть таким же, какое получил после своей женитьбы герцог Йоркский. Речь тогда шла о женитьбе ради продолжения рода, и один лишь этот факт послужил основанием для назначения ему содержания в размере 25 тысяч фунтов стерлингов, не считая всех остальных доходов. Я соглашусь на эти условия несмотря на то, что с 1792 года деньги заметно обесценились. Что касается погашения моих долгов, то я не считаю этот вопрос первостепенным. Даже наоборот — это государство еще много чего должно мне».
Этот базарный торг возмутил парламент, отнюдь
Леопольд не возражал против этого брака. Герцог Кентский был его любимым английским дядюшкой. Единственным, кто вызвался помочь ему, когда регент противился его женитьбе. Еще при жизни Шарлотты юная чета мечтала о том, чтобы женить их дядю Эдуарда на Виктуар Лейнинген.
Но Виктуар, регентша крохотного Аморбахского княжества, не торопилась вновь выходить замуж. В семнадцать лет она стала женой немолодого, но в то время довольно богатого князя Лейнингена, который через одиннадцать лет после свадьбы умрет совершенно разорившимся из-за беспорядочного образа жизни и последствий наполеоновского нашествия. После его смерти молодая амбициозная вдова навела порядок в пришедших в упадок владениях. Прекрасно осведомленная о финансовом положении герцога Кентского, она понимала, что после свадьбы лишится 5 тысяч фунтов стерлингов годового дохода, что приносил ей Аморбах. Кроме того, «воспитанная в скудости крошечного двора немецкого княжества с его заурядным протоколом», она боялась жизни при английском дворе, боялась карикатур в прессе, на которые Леопольд беспрестанно жаловался в своих письмах к семье: «Живя на континенте, вы даже не представляете себе, что такое жить в Англии, где все предается огласке, где главенствует партийный дух. Ни один аристократ или человек из приличного общества не может даже мизинцем пошевелить без того, чтобы это тут же не стало известно и раскритиковано в газетах».
После смерти Шарлотты герцог Кентский решил возобновить свою попытку сватовства. Его брат герцог Кларенский в конце концов нашел себе невесту в лице юной Аделаиды Саксен-Мейнингенской, которая согласилась примириться с наличием у него десяти детей. Но регент и его брат чувствовали себя далеко не лучшим образом, и Леопольд торопил сестру, настаивая на том, чтобы она приняла предложение Эдуарда, который отличался таким завидным здоровьем, что мог в одночасье стать королем Англии. Виктуар поддалась увещеваниям брата и ответила наконец своему будущему мужу: «Я отказываюсь от своей приятной независимости в надежде, что ваша дружба станет мне наградой за это». 29 мая 1818 года в Кобургском замке она стала женой герцога Кентского, которому был пятьдесят один год и которого она видела до этого всего один раз.
22 июня 1818 года Эдуард Кентский писал одному из своих женевских друзей барону Вассеро: «Не буду от вас скрывать, что ради выполнения этого долга
Чтобы не дать повода для оспаривания прав их наследников на престол, 13 июля 1818 года герцог Кентский и Виктуар Лейнинген вторично совершили свадебный обряд в Англии по законам англиканской церкви. Это была двойная свадьба, поскольку в этот день в замке Кью женился еще и герцог Кларенский. Безумный король не присутствовал на ней. Обеих невест вел к алтарю принц-регент. Имя Виктуар было изменено на Викторию, а молитвы переведены на немецкий язык. Служба под началом архиепископа Кентерберийского и епископа Лондонского длилась три четверти часа и закончилась роскошным банкетом.
«Что еще можно пожелать герцогу, — писала «Таймс», — на чью долю и без того выпало огромное счастье стать мужем женщины, которая ни в добропорядочности, ни в благородном происхождении не уступает своему замечательному, выдающемуся брату?» Женитьба, увы, не решила финансовых проблем герцога. Новый экипаж, слуги, подарки, любовь герцогини к экстравагантным шляпкам со страусиными перьями, рента прежней любовнице — и от 3 тысяч фунтов стерлингов, что выдал ему в качестве аванса банкир Куттс, ничего не осталось. После медового месяца и нескольких недель, проведенных в Клермонте в гостях у Леопольда, герцог с новой супругой вернулся в Аморбах, где им, по крайней мере, не нужно было платить за жилье.
К середине 1818 года все братья регента за исключением одного лишь герцога Суссекского имели по законной супруге-немке. К ноябрю герцогини Кларенская, Кентская, Камберлендская и Кембриджская были беременны.
Герцог Кентский был вне себя от радости и настаивал на том, чтобы его ребенок родился «на английской земле». Разве не предсказывала ему цыганка, когда он служил в Гибралтаре, что он станет отцом великой королевы? Но как без гроша в кармане преодолеть шестьсот километров, что отделяют его от Лондона? Выведенный из себя бесконечными просьбами Эдуарда ссудить ему денег регент заявил, что не видит никакой необходимости в его возвращении в Англию. Герцогини Кларенская и Кембриджская спокойно дожидаются родов в Ганновере! Почему бы герцогине Кентской не последовать их примеру? Но в Лондоне друзья-виги во главе с Оуэном и герцогом Девонширом собрали для Эдуарда требуемую для возвращения сумму.
28 марта 1819 года вдовствующая герцогиня Кобургская с тревогой провожала свою дорогую дочь, которая была на седьмом месяце беременности. К счастью, с Виктуар ехала знаменитая фрейлейн Шарлотта Гейндерейх, первая немка, получившая звание врача после защиты диссертации по акушерству. Приехав в Кобург, чтобы принять роды у герцогини Луизы, она попала на свадьбу Виктуар и Эдуарда. И сейчас герцог уговорил ее сопровождать их в Англию, дабы не повторилась ужасная драма, унесшая жизнь несчастной Шарлотты.
Джон Конрой, ирландский конюший герцога, тщательно спланировал путешествие и выехал вперед, чтобы забронировать комнаты в гостиницах на всем пути их следования. Герцог опасался, что роды могут начаться преждевременно. Для поездки он выбрал легкий и хорошо подрессоренный фаэтон, которым решил править сам, чтобы сэкономить на кучере. Супруга села рядом с ним. За фаэтоном тянулся «странный караван», состоявший из ландо герцогини, экипажа герцога и большой почтовой кареты, в которой герцогиня могла прилечь в случае дождя. Далее следовали три кабриолета, возок с серебром, еще один низкий фаэтон и, наконец, карета с личным врачом герцога, в обязанности которого входила забота о беременной герцогине. В путь также отправились любимая придворная дама герцогини престарелая баронесса Шпэт, малышка Феодора и ее гувернантка фрейлейн Лецен. Своего пятнадцатилетнего сына Чарльза Лейнингена герцогиня оставила в Аморбахе.