Королева
Шрифт:
Но зарево свечи выхватило из темноты лишь серьезный неодобрительный взгляд мужчины на старинном портрете — быть может, даже ее предка, если Уолдгрейв не сжег все фамильные картины Болейнов, как королева сжигала мучеников.
Елизавета заметила, что за дверью, которую она считала последней, есть еще одна, но, безусловно, именно эту комнату тетя Мария называла комнатой ее матери. Закусив нижнюю губу и крепко прижав к груди наволочку с «награбленным добром», Елизавета потянулась к большой латунной задвижке. Войдя в эту комнату, она почувствует себя ближе к матери; она почувствует себя в безопасности
Странный цветочный запах защекотал Елизавете ноздри, когда она потянула ручку на себя. Дверь скрипнула. Сквозняк, прорвавшийся внутрь, потушил свечу. Елизавета отпрянула и заморгала от света, идущего из комнаты. Неужели она наткнулась на кого-то, кто остался в з а мке?
Но вокруг царила тишина, а у кровати в центре комнаты виднелась знакомая картина: кто-то впопыхах отбросил простыни, покрывало и одеяло и соскочил на пол. И все же Елизавета не решалась ступить дальше. На покрывале лежали рукава, украшенные яркой вышивкой. Узоры слегка отличались, но на всех вышивках были изображены переплетающиеся лоза и цветы.
Елизавета еще сильнее засомневалась. Она прижалась к двери и заглянула внутрь. По ту сторону никого не было видно, и ей оставалось лишь молиться, чтобы обитатель комнаты не прятался под кроватью.
Принцесса увидела, что в комнате имелось большое окно, слегка изогнутая рама которого поднималась почти до потолка. Лунный свет лился в комнату, покрывая все поверхности тусклым серебром. Ровно горела масляная лампа. Наконец Елизавета перешагнула порог и закрыла за собой скрипучую дверь.
И в этот миг она увидела, какие украшения болтались над кроватью, высоко подвешенные на плетеных шнурах. Принцесса ахнула и вжалась в стену. За ее спиной также обнаружились травы и цветы; она смяла и раздавила некоторые из них. Точно так же, как в погребе особняка Уивенхо, с петель свисали сухие и умирающие растения.
Елизавета отскочила от стены. Преодолев дикое желание бежать или хотя бы найти Неда, она взяла себя в руки и принялась обыскивать два сундука, один у изножья кровати, второй в дальнем углу. Несмотря на хорошее освещение, принцесса вздрогнула, когда опустила руку в глубины первого сундука. Перед глазами у нее стоял жуткий сундук из Баши-хауса, наполненный липкими ядовитыми грибами и плесенью.
Этот же был набит разнообразными сухими цветами. Елизавета зачерпнула наугад несколько пригоршней, надеясь обнаружить связь с трофеями из лесной хижины или даже со смертоносным шафраном из Уивенхо.
На дне второго сундука ее рука коснулась грубой, тяжелой одежды, но сверху обнаружились более изящные, легкие вещи. Елизавета взяла первую попавшуюся, чтобы рассмотреть ее при свете луны и лампы. Всего-навсего вуаль со скатанной вручную каймой и искусной вышивкой по краям. Принцесса сощурилась, чтобы различить рисунок. Декоративное кольцо из каких-то листьев, по стилю очень напоминавшее вышивки, которые они раздобыли раньше… и творения Би Поуп. Может быть, это листья какого-нибудь ядовитого растения? Они чем-то походили на трефовую масть на картах или… клевер, трехлистный клевер. Елизавета пожалела, что рядом с ней нет Мег, которая могла бы их распознать. В каждом углу вуали было что-то
Елизавету затрясло еще сильнее. Она обливалась потом, но зубы стучали от озноба. У всего этого был какой-то смысл, смысл, который она никак не могла уловить. Если эти вуали носят для маскировки, а не из скромности и не в угоду моде, Она должна быть кем-то, кого люди знают в лицо. Нед докладывал Елизавете, что в Баши-хаус наведывалась женщина в вуали. Отравительница наверняка живет здесь, Уолдгрейв дает ей защиту и поддержку. А раз так, Она осквернила спальню Анны Болейн, чтобы лишний раз отомстить принцессе Елизавете. Но за что именно отомстить?
Когда Елизавета засовывала вуаль в наволочку, носок ее сапога задел что-то твердое под кроватью. Она упала на колени и вытащила кожаную, обитую латунными гвоздями шкатулку, узкую, но длинную, как рука. Принцесса попыталась поднять ее, но та оказалась тяжелой. Когда она сдвинула шкатулку с места, внутри что-то зазвенело. И тут Елизавета услышала, как дверь в спальню со скрипом отворилась.
Глава двенадцатая
Елизавета повалилась на колени за кроватью. Парчовое покрывало ниспадало до самого пола. Принцесса приподняла его и начала заползать под полог, втаскивая за собой наволочку с украденными вещами. Запах сушеных растений, которые она потревожила — или просто пыль — затруднял ее дыхание. Зажатая между полом и кроватью, Елизавета не могла зажать нос пальцами.
Комнату огласило громкое чиханье. Она попалась. Придется под личиной юноши с боем выбираться отсюда или назваться с риском…
Лихорадочный поток ее мыслей оборвал шепот:
— Робин, ты здесь?
Елизавета снова чихнула, вылезла из-под кровати и встала, вытирая слезящиеся глаза.
— Пропасть, Нед! Почему ты сразу меня не окликнул? Я уже подумала, что меня поймали в этом втором Баши-хаусе.
— Что? Она здесь? — сказал Нед, изумленно разглядывая свисавшие с потолка травы.
— Она занимает эту комнату и сейчас, несомненно, возвращается назад.
— Если мы не поторопимся, то останемся в этой комнате. Они заходят в дом, всем скопом.
Пнув кожаную шкатулку обратно под кровать, Елизавета опять услышала приглушенный звон стекла. И здесь пузырьки, подумала она и быстро вышла за дверь вслед за Недом.
— В этой комнате никто не живет, — объяснил Нед, толчком открывая дверь, расположенную прямо напротив. Она тоже заскрипела. — Мы посидим здесь, пока они не разойдутся, а потом спустимся вниз, прежде чем…
Но когда он пересек маленькую комнату и открыл единственное окно, они услышали недвусмысленный стон и грохот поднимаемого моста, затем громкий удар и его отголоски в ночной тишине. Елизавета быстро закрыла дверь и подошла к окну.
— Паршивые испанские прихвостни, ублюдки, предатели, — процедила она сквозь зубы, заглушая проклятия, которые, в свою очередь, бормотал Нед. — Я думала, они просто поставят часовых снаружи, но они заперли нас тут.
Они услышали голоса в коридоре и встали на колени за кроватью, на случай, если кто-то откроет дверь и заглянет внутрь. Елизавета зашептала Неду почти в самое ухо: