Королевская охота
Шрифт:
— А как узнали о доносах?
— Сам признался, когда вывезли его в лодке на середину реки с камнем на шее. Плакал, сопли пускал. Умирать-то, когда карманы золотом набиты за чужой счёт, никому не хочется.
— Простили?
— Ага! Раки тоже кушать хотят, — ухмыльнулся Левелан. — Ты подожди пока, я дам распоряжение, чтобы виконтессу предупредили о твоём приезде. Я так понял, есть сведения о молодом господине?
— Причём, свежие, — кивнул я.
— Понял, — мужчина тут же заторопился и чуть ли не бегом поднялся по лестнице на верхний этаж, а ко мне подошла молодая горничная в
— Ваша милость желает пить? — спросила она, замерев передо мной. — Попробуйте холодный сидр.
— Налей, красавица, охотно отведаю, — пить действительно хотелось, и когда я взял в руки стакан, ощутил исходящий от напитка холод. Стекло явно зачаровано. Показалось, на стекле промелькнули руны. — Вкусно!
— Я оставлю графин, — девушка поставила поднос на столик рядом со мной, и покраснев, убежала.
Виконтесса показалась на широкой площадке перед лестницей, подхватила подол платья и стала стремительно спускаться в гостиную. Левелин едва поспевал за ней. Я вскочил, сдёрнул шляпу и прижал её к груди левой рукой.
Эдне Агосто, среднего роста женщине с проседью в тёмных волосах, было уже лет за пятьдесят; морщинки на лбу и слегка провисшие щеки, которые она тщетно пыталась подтянуть разными кремами и магическими препаратами, не делали её моложе. Но стать и изящные движения говорили, что раньше мать Нима славилась и фигурой, и красотой.
— Что с Нимом, сударь? — женщина была настолько взволнована, что не дала мне возможности представиться. Схватив меня за руку, она надеждой и страхом смотрела в моё лицо. И вдруг смутилась. — Простите за такой порыв, господин Сирота. Сын уже несколько лет не может вернуться в свой дом, и вы не представляете, как болит моё сердце за него.
— Добрый день, сударыня, — я улыбнулся, смягчая ситуацию. — Насколько понимаю, Левелан уже сказал вам моё имя, так что представляться — лишь время терять.
— Да я о вас наслышана, командор Сирота… Правильно? — хозяйка особняка успокоилась и показала жестом, чтобы я присаживался, а сама пристроилась рядом, как будто перед ней близкий родственник. — И примите мои поздравления по поводу наследственного титула. Я слышала об эрле Эррандо, он потерял всю семью, и удивительно, что у него вдруг появился молодой родственник.
— Я не кровный родственник, виконтесса. У него осталась внучка Тира, которая сейчас взяла на себя все тяготы ведения финансовых и хозяйственных дел рода после смерти деда.
— Эррандо умер? — ахнула Эдна Агосто. — Я не знала этого!
— Совсем недавно. Он успел написать завещание, где усыновил меня и сделал прямым наследником.
— А как же Тира? Как она отнеслась к не самому благоприятному для себя моменту? Бедняжка осталась совсем одна…
— Ну почему одна? — я решил приоткрыть некоторые обстоятельства наследства, потому что хотел видеть семью Агосто своими союзниками. — Мы скоро поженимся, и странное решение эрла Эррандо перестанет всех удивлять.
— Прекрасно! Я поздравляю вас, эрл! Вы будете достойным продолжателем рода Толессо! — виконтесса была искренна в своих чувствах, и даже сжала мои пальцы в порыве радости. — Но, прошу вас, расскажите о Ниме!
— Да, конечно! Последний раз я его видел месяц назад в Скайдре, где он попросил меня прибыть в Натандем в определённый срок. Мы как раз уходили с речным караваном в Осхор, и я обещал, что помогу ему…
Я замолчал, глянув на Левелана.
— Говорите, эрл, этому человеку я полностью доверяю, — с твёрдостью в голосе произнесла женщина. — Если у вас какие-то секреты, они останутся в этой комнате.
Капитан стражи дошёл до распахнутых дверей, плотно закрыл их и остался стоять там, показывая, что никто не посмеет подкрасться незаметно с той стороны.
— Виконт Агосто предупредил меня о своём приезде в Натандем в ближайшие дни. Возможно, он уже здесь и прячется в надёжном месте. Я только сегодня приехал из столицы, поэтому не знаю всех обстоятельств. И ещё не встречался с ним.
Виконтесса схватилась за сердце, побледнела, но к удивлению, быстро пришла в себя, распрямила плечи и спросила бодро:
— Он хочет отомстить графу Абре? Да, сын давал клятву, что убьёт графа, как только представится возможность. Значит, Ним набрался решимости и нашёл верных людей. Только как он собирается расправиться со своим опасным врагом?
— Виконт упоминал о каком-то старинном праве на справедливость, — наморщив лоб, ответил я.
— Да-да, есть такой, — подтвердила хозяйка, — и он ещё не отменён, к счастью. Любой, кто считает себя несправедливо обвинённым, может вызвать на поединок своего обидчика. Считается, кто победит, тот и прав.
— А как же доказательства? Ведь в таком случае каждый может, прикрываясь таким правом, расправиться со своим недругом.
— Закон распространяется только на дворян, — возразила виконтесса. — И здесь тоже не всё просто. Ним обязан предоставить хотя бы двух свидетелей его невиновности. На городской площади он объявляет об этом, и граф обязан выйти на поединок.
— А если у него есть бретёры? — мне хотелось выяснить механизм права на поединок, чтобы Ним опять не попал впросак.
— Граф может выставить хоть десять человек вместо себя, поэтому сын начал искать друзей, которые без колебаний пойдут за него в бой, — Эдна вздохнула. — Но я знаю Нима, он не станет отсиживаться в стороне. Граф — совершенно другой человек. Он хитрый, проницательный, изворотливый и умеет выкручиваться из тяжёлых ситуаций. Я думаю, поединок — вариант очень плохой. Нужно сразу атаковать особняк Абры, как только он получит вызов от Нима.
— Если я правильно понял, это родовая война?
— Нет, нападающие не должны трогать семью, — покачала головой виконтесса. — Ответить за обман должен граф и те, кто встанет на его защиту. Бывали случаи, когда город делился на две половины и дрался на улицах.
— А в поле?
— Опять же всё зависит от договорённости. Но я утверждаю, что Абра попытается схитрить. От вызова он не имеет права отказаться, если Ним предоставит факты своей невиновности и свидетелей.
— То есть всё зависит сейчас от того, нашёл ли виконт нужных людей, — я глубоко задумался. Об этом Агосто мне ничего не говорил. — А без них ему лучше против графа не выходить.