Королевская тайна
Шрифт:
– Да, сэр, – ответила Мария. – Очень хорошее имя.
– Согласен, – кивнул старик. – Пусть будет Калибаном. А теперь мне нужно отдать тебе одну вещь. Сегодня утром ее принесли с вашей старой квартиры.
Дедушка выдвинул ящик стола, достал куклу и протянул ее Марии. Девочка ждала этого момента и успела внутренне подготовиться. Однако, взяв игрушку в руки, Мария невольно вздрогнула. Колдовство – страшное слово, а эта уродливая кукла стала его осязаемым воплощением. Сейчас ведьм вешают, но дед рассказывал ей, что в былые времена их сжигали на Смитфилде. А Ханна говорила, что потом палачи разрубали их обугленные останки на древнем камне для жертвоприношений
– Спасибо, сэр.
Мария сделала книксен: к хорошим манерам дед предъявлял высокие требования.
Господин Фэншоу устремил на внучку испытующий взгляд:
– Похоже, ты не слишком привязана к этой игрушке?
– Честно говоря, нет, сэр. – Марию вдруг осенило. – Это подарок отчима, мне она никогда не нравилась. Господин Эббот принес мне эту куклу, когда ухаживал за матушкой. Хотел расположить к себе.
– Да уж, приятного мало. – Дед поглядел на куклу в ее руке. – Да и вещица, что там говорить, убогая. Хочешь кинуть ее в огонь и забыть про нее насовсем?
– Всем сердцем, сэр.
Мария шагнула вперед и бросила куклу на угли. Некоторое время игрушка лежала в камине, и ее тряпичное одеяние едва заметно шевелилось в разогретом воздухе. А затем по краю ткани пробежал язычок пламени, и вскоре кукла осталась без наряда, а потом и вовсе превратилась в черный колышек. Огонь охватил дерево, и оно ярко пылало несколько секунд, пока от куклы не остался лишь ее светящийся призрак.
Тут Мария не выдержала. Опустившись на колени, она взяла кочергу и тыкала ею в это привидение, пока оно не превратилось в уголья, неотличимые от других, горевших в камине.
– Вот и хорошо, – произнес дед. – Отныне с господином Эбботом покончено. Какая ты бледная, дитя мое, даже от огня не раскраснелась. Весной надо будет отправить тебя в Сверинг, нагуляешь румянец.
– Да, сэр.
Сверинг – маленькое поместье в Кенте, принадлежащее господину Фэншоу. Мария бывала там всего один раз, и то совсем крошкой. Единственное, что ей запомнилось: снаружи холод и грязь, а внутри холод и сырость.
– Что это у тебя? Вышивка? – вдруг заинтересовался дед. – Ну-ка, покажи.
Девочка нехотя развернула ненавистное рукоделие и разложила его на столе.
Старик надел очки:
– Очень красиво, милая. Это кто, русалка? А это, должно быть, кролик. Или белка? Или кошка? – Дедушка взглянул на нее поверх очков. – Кстати, вот что: добавь-ка в свой зверинец Калибана. – Он указал пальцем на вышивку. – С ним твоя работа получится намного интереснее.
– Хорошо, сэр, – произнесла Мария и опустила взгляд.
– А теперь давай возьмем наши плащи. – Голос старика задрожал от радостного предвкушения. – Сейчас будут кормить льва, а тебе наверняка интересно понаблюдать, как он ест. Если хочешь, можешь сама бросить ему кусок мяса. Посмотришь, как наш Калибан разорвет его в клочья.
Глава 12
Вынужденный довольствоваться поздним обедом, я отправился в таверну к югу от Смитфилда, буквально в шаге от стены Сити. Я сидел один за столом в углу общего зала, а Стивен трапезничал внизу вместе с другими слугами. Я велел ему оставить сумку под моим присмотром.
В ожидании пирога с голубями я достал две папки. Их нельзя было выносить из Уайтхолла без разрешения Горвина или лорда Арлингтона. У господина Уильямсона действуют такие же правила. Но все знали, что клерки иногда берут работу на дом: к примеру, во время авралов или перед праздниками.
Незадолго до своей кончины Эббот трудился над списками документов,
Как и сказал Горвин, в первой папке хранились сведения о судоходстве по Ла-Маншу за последний месяц. Список лежавших в ней документов Эббот составить не успел. Ничего интересного в отчете о голландском корабле, который следовал из Индии, в шторм сбился с курса и проплыл мимо острова Уайт, я не нашел. Три французские рыболовные лодки, попавшие в тот же самый шторм, тоже не привлекли моего внимания. Два письма прошли через канцелярию господина Уильямсона, прежде чем их отправили лорду Арлингтону, и я был уже знаком с их содержанием.
Опись документов из второй папки Эббот полностью завершил. Я стал вынимать бумаги одну за другой, глядя на даты: здесь хранились письма начиная с конца октября и заканчивая серединой ноября. Это была переписка между Горвином и клерком господина Монтегю в нашем парижском посольстве. Если верить описи, речь в посланиях шла о вопросах торговли и кораблестроения.
Однако внизу я обнаружил еще два письма. К моему удивлению, ни одного из них в списке не оказалось. Я перевернул эти послания. На обоих была двойная печать из темно-красного воска.
Настолько темного, что он казался почти багровым.
Достав бумажник, я вынул фрагмент, обнаруженный под полом в квартире Эббота. Этот воск был точно такого же цвета, что и тот, которым запечатали письма. С краю одной печати я заметил скол и приложил к нему кусочек воска – и размер, и форма совпали идеально. Я развернул письма и взглянул на подписи внизу. Оба от самого посла, господина Монтегю.
Как ни крути, а в Уайтхолле пребывать в неведении безопаснее, чем знать слишком много. Но меня одолело любопытство. Я проглядел текст. В первом письме наш посол в подробностях рассказывал лорду Арлингтону о ходе войны между Францией и Голландской республикой и ее последствиях для Англии в случае, если французская армия полностью захватит Испанские Нидерланды и под угрозой окажутся непосредственно Соединенные провинции. Как бы то ни было, рассуждал господин Монтегю, голландцы наши союзники, а в Париже сейчас только и разговоров о том, пошлем ли мы им на помощь сухопутные войска, выступив таким образом против Франции.
Во втором письме господин Монтегю пересказывал свою беседу с Мадам, герцогиней Орлеанской. Генриетта Анна Стюарт – родная сестра нашего короля Карла II и жена младшего брата Людовика XIV. После свадьбы с Филиппом, герцогом Орлеанским, принцессу стали называть при дворе Мадам: именно такой титул традиционно давался жене Месье – родного брата французского короля, следующего за ним по старшинству. Посол заверял лорда Арлингтона, что Мадам по-прежнему в прекрасных отношениях с французским монархом и он сам, господин Монтегю, намерен воспользоваться этим обстоятельством для успеха задуманных им переговоров. Однако, писал дальше Монтегю, состояние здоровья Мадам, к сожалению, оставляет желать лучшего. Более того, некая ситуация, связанная с Месье, ее супругом, очень расстраивает сестру короля. Вдаваться в подробности посол не стал, и все же он настоятельно советовал лорду Арлингтону срочно довести эти известия до сведения его величества.