Королевские игры
Шрифт:
Он встал и поднял очередную кружку. Словно под гипнозом, Розамунда смотрела, как мучимый жаждой богослов и драматург осушил кружку, даже ни разу не оторвавшись, чтобы перевести дух.
– Поеду и добьюсь благоденствия и респектабельности, - провозгласил он и гордо удалился.
Розамунда поднялась в свою комнату, чтобы надеть плащ и перчатки, и, подчинившись внезапному импульсу, сунула в глубокий карман грифельную доску и кусочек мела. Почему-то крепло подозрение, что придется провести в приемной значительную часть дня - особенно если господин секретарь так и не выберет времени для встречи.
Перчатки из тонкой зеленой кожи гармонировали с туфлями. Расплачиваясь при покупке, Томас недовольно ворчал, однако он и сам отлично сознавал важность цветовой гаммы. Трудно было предположить, кого доведется встретить в коридорах канцелярии, а потому проявление тонкого вкуса в одежде играло чрезвычайно важную роль.
Томас заметно повеселел, когда Кит Марло появился во дворе преобразившимся до неузнаваемости: камзол опрятен, волосы скрыты высокой бархатной шляпой с черным пером, рубашка сияет белизной, чулки аккуратно подтянуты, башмаки блестят. Не скрывая иронии, красавец насмешливо поклонился другу и покровителю и вызывающе посмотрел в глаза.
Розамунда поспешила сесть на свою Дженни. Во взгляде слегка прикрытых тяжелыми веками карих глаз читалась опасная провокация, и от скрытой угрозы стало не по себе. К счастью, Томас лишь усмехнулся, хлопнул друга по плечу, вскочил в седло и выехал во двор гостиницы, а оттуда - на улицу.
Розамунда не отставала. Наморщив нос, она пыталась как можно меньше вдыхать испарения отвратительной сточной канавы. Удивляться не приходилось: какие-то бесстыдные люди справляли нужду прямо на улице, на глазах у всех. Розамунда постаралась отъехать подальше, а в результате едва не задавила собаку на трех лапах: та бросилась в сторону, испугав Дженни, и лошадь едва не упала на скользкой булыжной мостовой.
В конце улицы маячило громоздкое мрачное здание. Собравшаяся толпа громко требовала открыть ворота. За решеткой появился человек и отпер не сами ворота, а небольшую калитку. Встал рядом и начал по одному впускать желающих, не забывая при этом принимать медные монеты и складывать их в сумку на поясе.
– Что это такое?
– в страхе спросила Розамунда, догоняя брата.
Томас прервал беседу с Китом и посмотрел туда, куда показывала сестра.
– А, это Бедлам, - пояснил он и небрежно дернул плечами.
– Официальное название - Вифлеемская королевская больница.
– Сумасшедший дом? Но почему все эти люди платят деньги за вход?
– Хотят посмотреть на пациентов. Кого только там нет! Отличное развлечение. Не отставай, держись как можно ближе. Эти улицы опасны.
Повторять не пришлось: Розамунда старалась ехать рядом с братом до тех пор, пока не миновали больницу и улица не стала шире.
Наконец Томас свернул с широкой улицы и направил коня в лабиринт спускающихся к реке переулков. Остановился на Сизинг-лейн, возле солидного дома, спешился, поднялся на крыльцо и принялся колотить в дверь медным молотком. Вскоре появился облаченный во все черное слуга и сухо осведомился:
– Мастер Уолсингем?
– Он самый, - подтвердил Томас.
– Привез сестру, мистрис Розамунду Уолсингем. Кузен сэр Фрэнсис хотел ее видеть. А еще с нами джентльмен, с которым, полагаю, господин секретарь будет рад побеседовать.
Чопорный слуга сделал шаг в сторону и окликнул кого-то через плечо. Из глубины коридора выскочил молодой человек, чтобы принять поводья, а Томаса и его спутников впустили в дом.
Холл угнетал пустотой, холодом и мраком. Розамунда прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Затхлый воздух подсказывал, что окна здесь никогда не открывались. Деревянные панели на стенах потемнели от времени, так же как и дубовый пол. Обернувшись, чтобы взглянуть на Кита, Розамунда заметила, что тот утратил обычное самообладание и теперь казался растерянным и даже испуганным.
Интересно, что означала для мастера Марло эта встреча? Он нуждался в деньгах. Но насколько остро? Неужели до отчаяния? В одежде брата он вовсе не выглядел бедным студентом и помешанным на театре поэтом. И все же секретаря королевской канцелярии едва ли можно было обмануть богатым нарядом.
Розамунда пошла вслед за спутниками по длинному коридору. Дорогу указывал человек в черном. Наконец все трое оказались в небольшой комнате с деревянными панелями на стенах, длинной лавкой и голым сосновым столом в эркере. Очевидно, посетители ожидали здесь встречи с господином секретарем.
Слуга исчез, и на некоторое время в комнате воцарилось неловкое молчание. Потом Кит затянул одну из своих фривольных песенок, а Томас принялся нервно барабанить пальцами по столу. Розамунда подошла к стене, чтобы рассмотреть одну из двух потемневших картин.
Наконец слуга вернулся.
– Господин секретарь примет вас и вашего спутника, мастер Уолсингем, - оповестил он.
– А мистрис Уолсингем пока останется здесь.
Розамунда вздохнула. Иного она и не ожидала. Хорошо, что догадалась прихватить рисовальные принадлежности.
Томас и Кристофер Марло последовали за дворецким в таинственный кабинет.
Глава 4
Из- за огромного стола поднялся смуглый человек и несколько минут молча, с непроницаемым выражением лица, рассматривал посетителей. Губы его прятались под пышными, загнутыми на концах усами, а аккуратно подстриженная темная эспаньолка подчеркивала острый длинный подбородок. Короткие седеющие волосы прикрывала небольшая черная шапочка. Темно-лиловый камзол и панталоны в тон в полумраке комнаты тоже казались почти черными. Кабинет освещался единственным канделябром с несколькими восковыми свечами, который стоял на столе; в круг неярких лучей попадали лишь разложенные рядом с пером и чернильницей документы.
Сэр Фрэнсис Уолсингем коснулся большой государственной печати - она висела на шее, на толстой цепи такой длины, что почти доставала до пояса. Молчание продолжалось мучительно долго, и Киту показалось, что прошла целая жизнь. Наконец сэр Фрэнсис обратился непосредственно к нему, словно не замечая стоявшего рядом Томаса.
– Итак, мастер Марло, насколько я понимаю, вы - студент Кембриджа, недовольный существующим порядком вещей.
Кит слегка встревожился.
– Недовольный, сэр? Не готов согласиться с этим утверждением.