Королевский краб
Шрифт:
— Давай!
Он забрал у поваренка нож, попробовал лезвие на ноготь, объявил:
— Тупой! Мой острее. — И вытащил из-под голенища мощный японский нож, взмахнул им и разом рассек всю толщу шнуров, натянутых между штырями. — Можете не считать кончики. Их здесь ровно пятьсот. А теперь считайте, сколько я заработал на ваших глазах?
Толпа в секунду переменила свое настроение и стала восхищенно аплодировать хитроумному кладовщику. К нему подошла Анна, сказала:
— Ну, Амфибрахий… — И запнулась. Заговорил Князев:
— Амфибрахий, Аннушка, это устаревший, ныне малоупотребительный стихотворный
В БСЭ или еще где, не знаю, Князев узнал, что ракушки очень полезны для здоровья. Он их всегда старательно выбирал в стропах, из сетей, варил и ел. Последователей у него почему-то было очень мало, как, впрочем, и ракушек, название которых я, к сожалению, забыл. Я был его последователем, мне очень нравился тонкий и нежный вкус отварных, затем обжаренных не сливочном масле морских улиток.
Я подошел к Князеву и поглядел в ведро. Не густо, чуть больше десятка ракушек — одному хватит, двоим мало.
— Я еще на вешалах не собирал, — заговорил кладовщик. — Там всегда больше бывает.
— Ну, гляди, — сказал я и тут увидел свое начальство — Бориса Петровича, который махал мне рукой.
— Да, много, как видно, сегодня их пропадет, — сказал Коляда, оглядывая бастион стропов с крабами. — Не надо было мне настаивать перед капитаном. Свой улов мы еще успеем до шторма обработать, а вот колхозный? Сколько ты их принял?
— Да больше двадцати пяти тонн. Я не очень хотел принимать, думал, опять будет морока с ними! Но нет, никто из колхозников не спорил с моими оценками, хорошую фору дали, даже очень хорошую! Пятнадцать процентов сами предложили.
— Ух ты, молодцы! — Борис Петрович довольно потер руки. — Как ты их убедил?
— Сказал, что старшины обещались сегодня сдавать полновесные стропа и что наши крабы пойдут на переработку в первую очередь. Мол, я рискую, принимая колхозный краб с утра, и предложил сдать его вечером. Тут они как загалдели… и я удивился их сговорчивости.
— Они, Сергеевич, мужички хитрые и местные условия знают лучше нашего. Они небось помозговали вместе, так сказать, «обчеством», и не поверили ясному утру, нашему прогнозу, а прислушались к японскому и побежали к «Никитину». Мол, зачем рисковать, лучше что-то получить, чем ничего. Ведь уже ясно, что сегодня не будет спокойного вечера. Циклоны стремительно приближаются, и Ефимов вот-вот отдаст приказ — всем мотоботам немедленно возвращаться на базу. И потому дай бог переработать то, что имеем! С тобой давай договоримся так: я пойду вниз к девочкам, пусть милые поднажмут, да ободрю их, пожалею. А ты, только умненько, посоветуй крановщику не церемониться с крабами, пусть он нагружает транспортер напропалую, пусть валит стропа кулем, разберемся потом!
— Процент выхода будет маленький, Борис Петрович.
— Ладно. Тебе колхозники хорошую скидку дали. Она покроет любые потери.
— Договорились, Борис Петрович! Я сейчас все объясню Андреевичу. Он правильно поймет наше предложение валить крабов кулем.
Еще через несколько минут я уже говорил с Андреевичем. Он согласно покачал головой, сказал:
— Ясно, начальник, ясно! Видно, очень большой кач будет, раз Петрович на такое решился. Только ты, начальник, посоветуй мостику дать по скиперу команду, мол, все — долой с верхней палубы! Мне не нужны лишние люди, а то голосить начнут и взывать к моей совести. Тогда что мне, собрание проводить, объяснять все? Ну, проведу, а там, глядишь, и большой кач поспеет, туды его растуды и так-перетак в качели!
— Мостик, пожалуй, не даст такой команды. Подумай, зачем волновать людей раньше времени? Ведь боты еще в море, а там мужья, братья и просто дружки наших женщин. Запаникуют они, что ты, не знаешь их?
— Это тоже верно. Ну, тогда так, вызываю огонь на себя! Притворюсь выпившим и начну куролесить, как мне велено. А ты, начальник, на конвейер лишний раз не гляди, тоже отбивайся с флангов, как можешь. А не сможешь, покричи на меня, я на время смирюсь и снова начну куролесить. И еще одна просьба. На кране твой дружок сидит. Пусть он сидит и слухает только мои команды, а Димка-крученый пусть продолжает резаться в карты с Валеркой, с бортовиком Сабировича. Они — знак это — спрятались на складе за вешалами. Изнутри, собаки, заперлись, и кулаги у них два больших наплава.
Мы разошлись. Андреевич стал «куролесить», и ему подыгрывал Костя. Я начал отбиваться с флангов. Первой ко мне прибежала разгневанная Алка.
— Разуй глаза, приемщик! Андреич лишку выпил и велит крановщику сыпать крабов как попало, прямо на конвейер.
— Сейчас, Аллочка, дам ему перцу. Вот подсчитаю уловы… Ух ты! Знаешь, кто сегодня больше всех поймал? Ваш «азик». Молодец Сабирович!
Глуповатую Алку не трудно было сбить с толку. Она уши развесила и была очень обрадована, когда я дал ей подержать и посмотреть свои записи. Их на флотилии шутливо называли «Романом века». Все жаждали его полистать, да не каждому я это позволял. В нем я вел свои предварительные записи. Нет, это был не дневник, а рабочая записная книжка приемщика — одни цифры, условные значки и сокращенные слова. Словом, записи для себя, моя особая бухгалтерия, и отсюда я черпал информацию, самую правдивую, самую точную, для капитана-директора, помполита Бориса Петровича и экономиста.
Я отбился, Алка убежала к своим, чтобы доложить, что она… в общем, «азик» идет сегодня первым. Ура-ура, ребята!
Труднее было спасать Андреевича от гнева молодого завлова. Валерий Иванович, потрясенный «механизированным» процессом подачи крабов на конвейер, стал, как и раньше, орать, и тут Андреевич несколько перегнул палку. Он решил попугать завлова, замахнулся на него железной биркой. Тут я уже рядом был; сразу побежал на конвейер, как услышал грозные крики завлова, схватил рабочего за руку:
— Не хулиганьте и работайте по инструкции!
Андреевич послушал меня, а вот завлов не успокоился. Он схватил бирку и побежал, белый от злости, к капитану. А я, погрозив кулаком бедному Андреевичу, который вызвал огонь на себя, рванул к ближайшему телефону и объяснил капитану ситуацию.
— Ладно, усмирю Валерия Ивановича, — буркнул по телефону капитан. — А не спешите ли вы с Борисом Петровичем? Впрочем, ему виднее…
— А что Владивосток советует? — спросил я.
— Будем сейчас запрашивать. Не о том, будет ли шторм или нет. Он, вероятно, начнется после обеда. И нам надо знать, что делать, если нас захватит циклон?