Королевский крест
Шрифт:
— Спасибо, — после паузы произнес Жан-Жак. Сомнений его Илья не рассеял, но поблагодарить за проявленное усердие паренька стоило. — Ты здорово помог.
— Это самое малое, что я могу сделать.
— Придет и твое время.
Молодой масан вскинул голову, глаза вспыхнули красными факелами:
— Вы думаете?
— Конечно.
Жан-Жак не сомневался, что Илью вычислят после следующего набега, а может, и еще раньше — слишком много в пареньке романтического бреда. Как поступят с ним епископы Камарилла, тоже известно: сначала, не показывая, что знают о предательстве, попробуют переубедить, будут втягивать в дискуссии и споры, добавят несколько ярких рассказов о жестокости Саббат — честных рассказов, по обе стороны Раскола хватало беспощадных ребят. Потом, если не помогут разговоры, предложат отправиться в «поход очищения», если откажется — честный разговор. Последнее предложение одуматься. И только после этого — исчезновение. В Камарилла предпочитали избавляться от предателей без лишнего шума. Это в Саббат, поймав агента врага, устраивали праздничные шоу, надеясь поднять боевой дух.
— Илья, к тебе есть еще одна просьба. На этот раз — последняя.
— Все, что угодно, брат!
— Нужно убрать чела.
Молодой Треми нахмурился:
— Чела?
— Я не уполномочен рассказывать тебе подробности, но, поверь, смерть этого чела важна для Саббат.
— Хорошо, — помолчав, кивнул Илья. — Я могу его высушить?
— Все, что угодно, — улыбнулся Жан-Жак. — Но в целях предосторожности я бы рекомендовал закамуфлировать убийство под несчастный случай.
— Не впервой, — усмехнулся молодой масан. — Как быстро надо разобраться с уродом?
— На твое усмотрение. Как подготовишься, так и действуй. Но чел должен умереть.
— Ради нашей свободы.
— Ради нашей свободы, — поддержал собеседника Жан-Жак.
— Давай адрес.
Офис клана Треми.
Москва, улица Вятская,
6 ноября, суббота, 04.52
— Захар, мне повезло! Просто повезло! Я кровью почуял, что надо останавливаться. Была мысль, что Илья за город едет, что зря я останавливаюсь, но я чуял!
Савва Треми был масаном старым и опытным. Знал он, когда надо позабыть о точном расчете и действовать, повинуясь инстинктам. И не один раз это знание спасало ему жизнь или, как сейчас, позволяло с блеском выполнить поставленную задачу.
— Когда Илья на Рязанку выскочил, меня словно ударило: стой! Тормознул я, и Даниле, напарнику, ору, чтобы не гнал. Он по параллельной улице на «Форде» шел. В общем, «Харлей» я бросил, перекинулся в туман и поплыл вдоль шоссе. В тумане-то они меня не засекут! И не засекли! Смотрю — стоят. Илья и еще один. Высокий, плечистый, в костюме и при «Ягуаре», по-нашему отделанном: все стекла, включая лобовуху, черные.
— Опознать сможешь?
— По виду — Бруджа.
— По виду? Или точно Бруджа?
— Близко я к ним подплывать не стал, — буркнул Савва, — так что, о чем они говорили, не слышал. И как Илья его называл — не знаю. Но снаружи этот громила — чистый Бруджа. Только не наш. Выдери мне иглы — не наш. В первый раз я его видел. А он старый, не меньше четырех сотен лет, так что, знал бы я его…
— Понятно! — перебил Савву Захар. — Чужой Бруджа. Что дальше?
— Я за ним пошел. Отлетел чуть дальше и, когда Бруджа поехал, за бампер уцепился.
Состояние тумана не спасало от солнечных лучей, так что Савва крепко рисковал, продолжая преследование в предрассветный час.
— Хорошо, Данила сообразил, что к чему, и следом покатил. А то бы я не выбрался.
— Савва, ты герой, — без тени улыбки произнес Захар. — Ты это знаешь, и я это знаю. И ты знаешь, что я это не забуду. А теперь не трави душу, говори, где чужой Бруджа залег?
— В Люберцах.
Епископ записал адрес, велел Савве с напарником возвращаться в офис, отключил телефон и задумался.
«Ласвегасы», лучшие аналитики Темного Двора, а правильнее сказать — личные аналитики комиссара Темного Двора, ошибались нечасто. Если они сказали, что Хосе Робене был последним масаном, принимавшим участие в набеге, значит, так оно и есть. Если они сказали, что в Тайном Городе не осталось мятежников, значит… А вот здесь ничего не значит, потому что у Саввы Треми не кривые иглы из десен растут, и если сказал, что видел чужого Бруджу, значит, он видел чужого Бруджу. Ошибка исключалась. А «ласвегасы»… «Ласвегасов» можно обмануть. Тяжело. Безумно тяжело. Но можно.
Захар подошел к бару, достал бутылку токайского и налил почти полный бокал. Втянул аромат, выпил медленно, смакуя вкус. Вновь наполнил бокал и вернулся с ним в кресло, развалился, забросив ноги на стол, сделал маленький глоток. Мускат — странный выбор для масана, ведь семья традиционно отдавала предпочтение красному, тяжелому, плотному, напоминающему кровь. Чтобы любить легкое белое вино, нужно быть необычным вампиром, с необычным вкусом, с необычной кровью. Нужно быть бастардом. Отец — Сила Треми, епископ, а затем и кардинал клана, властный и сильный масан. Мать — Агата Луминар, Драгоценность, женщина, легенды о красоте которой до сих пор передавались из уст в уста. Захар должен был стать мостиком между кланами — Сила мечтал заполучить для своих потомков сохраненный Луминар Амулет Крови, — а стал бастардом, полукровкой. В Саббат епископа презирали и ненавидели за то, что он убивает родню. Захар, со своей стороны, всегда считал себя Треми и жестоко доказывал это всем сомневающимся.
Но иногда епископу отчаянно хотелось, чтобы Раскола никогда не было.
«Проверим». Треми набрал номер, терпеливо ждал не меньше двух минут и улыбнулся, услышав заспанный голос:
— Даже если ты ошибся номером, ты покойник. Плачь, каналья, у меня есть знакомые вампиры.
— Доминга, я как раз один из них.
— Захар?
— Рад, что ты не спишь.
— Не думал, что ты способен на такую подлость, — пробубнил аналитик, выругался и осведомился: — Чего надо?
— Ты у себя?
— Ну. — «Ласвегасы» частенько ночевали в своей берлоге.
— Мне нужно, чтобы вы срочно просканировали домик. Очень внимательно и ОЧЕНЬ осторожно.
— Кого ищем?
— Мятежников.
— А разве не всех поймали?
Голос аналитика изменился: окреп, стал громче. «Уязвленная гордость», — улыбнулся Треми. «Ласвегасы» очень не любили ошибаться.
— Чего молчишь?
— У меня нет никаких доказательств, — спокойно соврал Захар. — У меня нет даже веских причин для подозрений. Мои ребята обнаружили странную активность, и я хочу понять, что происходит.