Королевство Бахрейн. Лики истории

Сенченко Игорь

Родом из этого «благородного» племени, из разных колен его, несколько правящих аравийских династий: Аль Са’уд в Саудовской Аравии, Аль Сабах в Кувейте, Аль Халифа на Бахрейне и Аль Тани в Катаре.

Чистокровная лошадь арабской породы с богатой родословной — это в Аравии символ знатности и богатства, и даже атрибут власти.

По существовавшей у арабов Аравии традиции, хвосты погибавших в боях лошадей, о которых аравийцы отзывались не иначе, как о «друзьях, потерянных в сражениях», непременно отрубали и приторачивали к седлам — в память об их верности и преданности человеку.

Самой

желанной военной добычей у арабов Аравии считались в прошлом кобылицы (за ними шли верблюдицы). В глазах аравийцев они имели такую ценность, что если племя, окруженное и взятое в клещи сильным противником, добровольно отдавало ему своих кобылиц, то, согласно обычаю тех лет, оно нападению и разграблению не подвергалось. Только на лошади направлялся в стан «несоюзного племени» гонец, заблаговременно, в былые времена, извещавший его о разрыве «отношений мира» и вступлении на «тропу войны».

Особое отношение у бедуина Аравии к верблюду (11). По одной из легенд, Аллах сотворил человека из мягкой глины и вдохнул в него жизнь. Неиспользованную же часть глины разделил на две части и вылепил из них финиковую пальму и верблюда. Поэтому «финиковая пальма, — сказывают бедуины, — сестра человека, а верблюд — его брат».

Согласно другой легенде, бытующей в племенах Аравии, когда Аллах замыслил создать лошадь, самое красивое и грациозное животное в своем «земном саду», в Аравийской пустыне, то получилось у него вначале нечто странное: существо с мягкими кожаными подушечками на коленях и копытах, и с горбом на спине. Осмотрев творение свое, и внеся в него кое-какие изменения, и сотворил Аллах верблюда. Притом из той же самой глины, что и первого человека, Адама, как впрочем, и финиковую пальму. И лишь потом Аллах создал лошадь — из горсти самума, раскаленного зноем и перемешанного с песком смерча Аравии.

По обычаю арабов Древней Аравии, верблюд умершего человека и плоды финиковой пальмы должны были непременно сопровождать его при «переходе в мир иной». Когда аравиец в старину клялся верблюдом, то слово, данное им, держал крепко. Нарушение такой клятвы, согласно поверьям предков, оборачивалось для человека утратой благоволения судьбы. «Счастье бедуина, — говаривали в те времена арабы Аравии, — шествует нога в ногу с верблюдом». И добавляли, ссылаясь на слова почитаемого среди них «праведного» халифа ‘Умара (правил 634–644), что «араб торжествует только там, куда ведет его верблюд».

Существовал у арабов Аравии в прошлом и еще один обычай, по которому, воздавая почести воину, павшему на поле боя, или ушедшему из жизни человеку, щедрому и гостеприимному, в знак скорби по ним их верховым верблюдицам обрезали уши. После чего животное, подвергавшееся ритуалу «выражения печали», обретало полную свободу: могло беспрепятственно блуждать повсюду, где и когда захочет. Использовать такое животное, в каких бы то ни было целях, и питаться его молоком считалось поступком недостойным, чернящим честь бедуина.

Верблюд у бедуинов Аравии прошлого — это символ терпения и выносливости, и один из оплотов жизни. «Семья, — гласит одна из их поговорок, — зиждется на муже, жене и верблюде».

Где-то в землях Аравии, давным-давно, родилось и стало со временем крылатым выражение: «Бедуин —

это паразит верблюда». Действительно, столетиями верблюд для кочевников был их главным источником существования. Молоко и мясо животного шли в пищу; шерсть — на пряжу для покрывал и тканей для накидок; помет — на поддержание огня в очаге; шкуры — на пошив сандалий и изготовление бурдюков для хранения воды и молока, а также ремней и сбруй. Верблюжьи лопатки использовали в качестве тетрадей. На них детишки учились «искусству письма», выводя причудливые буквы арабского алфавита тростниковыми палочками, макая их в чаши с золой. Школы, к слову, действовали при мечетях. Даже урина верблюжья не пропадала почем зря. Женщины в кочевых племенах использовали ее (но только урину самки) для мытья волос, «дабы уберечь их от паразитов»; погонщики караванов — для промывания глаз после песчаных бурь; воины — для обработки ран. Эликсиром здоровья и атрибутом гостеприимства считалось верблюжье молоко; им обязательно угощали гостя (12).

Играли верблюды и роль «живых денег», выступали «твердой валютой» Аравии прошлого. Бедуины частенько расплачивались ими на рынках, а также платили ими калым за невесту и выкупали в обмен на них пленных (13).

Богатство семьи, рода и племени в Аравии долгое время оценивалось по своей, аравийской шкале ценностей. Конкретно на Бахрейне на первом месте в ней стояли финиковые пальмы. На втором — верблюды, лошади и парусники. За ними шли ослы, крупный рогатый скот и овцы. Наличие всего этого и являлось в прошлом главным критерием богатства жителя Бахрейна.

Первую мечеть в Аравии возвели на том месте, где улеглась на ночлег верблюдица Пророка Мухаммада после Его переселения {хиджры) из Мекки в Медину, события, со времени которого (622 г.) мусульмане ведут свое летоисчисление. Сооружение в Неджефе Святой мечети шиитов (другого, наряду с суннизмом, течения в исламе) также связано с верблюдом: ее поставили на том месте, где верблюд, на котором ездил имам ‘Али, почитаемый мусульманами в качестве четвертого «праведного» халифа, положил тело своего скончавшегося господина.

Рассказывают, что ал-Касва, любимая верблюдица Пророка Мухаммада, захоронена неподалеку от Каабы. Этим, дескать, и объясняются такой горделивый вид и столь величавая поступь верблюдов Аравии.

Караван с благовониями, золотом и драгоценными камнями, с которым царица Савская прибыла к царю Соломону, состоял, по легенде, из 797 верблюдов, не считая ослов и мулов. Сама царица передвигалась, по существовавшей тогда традиции, восседая в богато убранном паланкине, установленном на белошерстном верблюде.

Во времена легендарных карматов, «аравийских спартанцев», с «центром власти» на Бахрейне, в войсках их, совершавших многодневные и дерзкие переходы по самым глухим местам пустыни и неожиданно обрушивавшихся на города в Аравии, Месопотамии и Сирии с той стороны, откуда их никто не ждал, обязательно шли налегке несколько верблюдов. Дело в том, что когда во время передвижения по пустыне вода у воинов заканчивалась, и взять ее им было неоткуда, то карматы вспарывали желудки этих самых верблюдов и брали воду из их ячеистых капсул, которые называли «водными хранилищами кораблей пустыни».