Королевы бандитов
Шрифт:
Гита всплеснула руками:
– Ладно, давай еще раз. Зачем тебе вообще понадобилось убивать Даршана? Салони тут полчаса впаривала мне, что ты вертишь им как хочешь. У тебя лучший муж в мире, насколько я поняла с ее слов. Просто удивительно, что сегодня постишься ты ради него, а не он ради тебя.
– Лучший муж в мире? – Улыбка Прити исчезла, взгляд сделался колючим. – Ты посмотри на мое лицо, Гитабен.
Но Гита поняла, что не может. Она сконфуженно уставилась в безупречно чистый пол на кухне Салони.
– Я… э-э… прости, – пробормотала она. – Я думала… ну,
– Нет, Гитабен. Я не простила. Может, в следующей жизни прощу, а в этой я хочу увидеть, как этот чутья сдохнет. – Прити помолчала и добавила: – А перед смертью пусть помучается. Но главное, чтобы сдох.
– Я… Окей, слушай, у тебя есть полное право злиться на него. Но я всё еще…
– Меня зовут Прити. «Прити», блин! Ты понимаешь, каково мне представляться людям: «Здрасьте, я «Прелесть»!»?
– А ты понимаешь, о чем меня просишь? – процедила Гита. – Чтобы всем доказать, что я никого не убивала, ты предлагаешь мне кого-то убить!
К ним заглянула Прия:
– Рам-Рам! Ну, что я пропустила? Она согласилась? – Взгляд Прии упал на руки сестры: – О-о, какая прелесть, Прити!
– О, нет! Она тоже в курсе? – прорычала Гита, шагнув к Салони. – Есть хоть один человек, которому ты не разболтала?
Салони пожала плечами:
– У нас комплексная сделка. Пакетное соглашение. Девчонки входят в пакет.
Прити подступила к Гите, молитвенно сложив руки:
– Я каждый день вижу свою сестру и понимаю, как я могла бы выглядеть, если бы не этот мудак, с которым я сплю в одной постели каждую ночь…
Прия сглотнула и тоже уставилась в чистый кухонный пол.
– …если бы не этот мудак, чьих детей я должна растить! – Прити закашлялась. – Конечно, материнство – это великая привилегия, – запоздало добавила она.
Салони закивала:
– Высокая награда!
– Да просто высочайшая, типа, – поддержала в своей манере Прия.
– Я хочу, чтобы он сдох, – заключила Прити.
– А ты думала, как будешь жить после этого? – спросила Гита. – Фарах – мусульманка, она может выйти замуж во второй раз. А ты – нет. Ты даже разноцветную одежду не сможешь носить. Тебе придется обрить голову. Все будут считать, что ты приносишь беду. Тебя перестанут приглашать на праздники и вечеринки. Даже на свадьбы твоих детей тебя не пустят.
Прити закатила глаза:
– Да кто теперь бреет голову? Мы не в двадцатые годы двадцатого века живем, Гитабен. Ты драматизируешь.
– Да просто театр тут развела, типа, – поддержала сестру Прия.
– Ах да, прошу прощения, – поджала губы Гита. – Я забыла, что мы живем в Лондоне. Конечно же, ты накрасишь губы помадой и будешь плясать в ночных клубах две недели напролет, после того как снимешь кольцо из носа.
– Она некоторое время будет безутешно скорбеть, а потом заживет нормальной жизнью. Как Фарах, – сказала Салони.
Прия скорчила гримаску:
– У моей сестры это получится лучше, чем у Фарах. Прити умеет круто притворяться!
– Ты что, не поверила, что Фарах скорбит? – спросила Гита и почувствовала, как ее охватывает паника: если эта дурочка не купилась на ужимки Фарах, что говорить о прочих жителях деревни?
За Прию ответила Салони.
– О, прекрати! – фыркнула она. – Я видела, как Фарах в десять раз убедительнее рыдала над порванной сандалией! Когда траур закончится, мы по-прежнему будем приглашать Прити на все праздники. Остальные женщины последуют нашему примеру, а мужчины не обратят на это внимания. Любой, кто начнет сплетничать о Прити и всячески ей досаждать, будет иметь дело с нами. К тому же все знают, как она настрадалась, так что никто ее не упрекнет, если она наденет красное на свадьбу дочери.
– Мы же друзья! – Прити подтолкнула Гиту локтем.
– Нет, не друзья! Вы всегда меня игнорировали!
– Неправда. Это ты нас игнорировала, всегда отказывалась от приглашений.
Гита недоверчиво уставилась на Прити, и голос у нее чуть не дал петуха:
– Каких приглашений?
Прити вскинула расписанную узорами ладонь:
– Я приглашала тебя на Навратри.
– Ты никогда не приходила к нам на Холи [93] , – развела руками Прия. – А потом мы и звать тебя перестали, потому что было ясно, что тебе с нами неинтересно.
93
Холи – индуистский праздник весны.
Гита считала подобные приглашения ничего не значащей формальностью, фальшивой вежливостью в лучшем случае, а в худшем – ловушкой, в которую ее хотели заманить, чтобы еще больше унизить. Память о том, как она шла домой от тети Дипы, стряхивая с себя мусор и объедки, в свое время заставила ее надолго стать затворницей после исчезновения Рамеша. По той же причине сегодня она не сразу поверила Архану, когда он сказал, что мама приглашает ее в гости. И что же получается, она сама себя отправила в добровольное заключение, злилась в одиночестве на весь мир, пытаясь себя убедить, что ей такая жизнь по душе, а весь мир тем временем считал, что она попросту никого не желает видеть?
Прия цокнула языком:
– Аррэ [94] , соглашайся уже. Просто сделай то, о чем тебя просят.
– Просто? Нет, милая, это не просто. – Гита возвела глаза к потолку. – Я хочу спокойно заниматься своими мангалсутрами, как раньше. Самир был ошибкой, а не началом моей новой карьеры.
Прия захихикала, подтолкнув сестру плечом:
– А что, неплохая идея, кстати! Мангалсутры – для невест, убийства – для замужних дам.
94
Эй (хинди).