Короли соседнего мира
Шрифт:
"Минус один…" — но радовался рано. Голова загудела от встречи с тяжелой колотушкой. В глазах потемнело, и новый удар отбил ключицу. "Глупо… — вспыхнуло сожаление. — Как глупо". Он пошатнулся, и вдруг перед глазами мелькнул чей-то силуэт.
Это внезапно протрезвевший спутник, подхватив шпагу, кинулся на громил.
Сказать, что увидел, как мелькнула шпага, значило польстить себе. Увидел только, как пошатнулся вожак бандитов, следом ухватился за грудь его сообщник, и охнул, падая, третий.
Миг и, совершив несколько движений, горожанин спокойно повернулся к залитому кровью Андрею. — Ты кто? — все с той же пьяной интонацией произнес он.
Отвечать было больно, но кое-как прошепелявил: — Прохожий, мы с тобой в трактире выпивали, ты вырубился, и я решил тебя отвести домой, а тут эти…
— А, понятно… — похоже, из всего сказанного слушатель выудил только упоминание про забегаловку. — Ну, п-пошли… — он качнулся и, опираясь на руку, подставленную оборванным провожатым, двинулся вперед, едва не наступив на слабо стонущего разбойника.
Помахивая шпагой, словно дирижерской палочкой, гуляка попытался затянуть какую-то песню, но сбился и только глупо рассмеялся.
— Где мы? — он попытался осмотреться и едва не рухнул на сырую от ночной росы мостовую.
— Блин… — прошипел Ильин, когда его спутник ухватился за плечо провожатого. — Откуда я знаю? Где-то возле порта…
— Да? А чего мы тут делаем? — вопрос, способный сбить с толку любого, не озадачил. Выпить столько и еще суметь разделаться с тремя вооруженными бандитами, — вот это загадка.
— Ага, — наконец прояснил для себя что-то брошенный муж. — Нам туда… — он ткнул шпагой в сторону, противоположную их движению. — А это чье? — говорун уставился на шпагу.
— Мое, — коротко буркнул Ильин. Он, наконец, сумел справиться с тугой застежкой плаща и теперь имел вполне приличный вид.
Ошарашенный собутыльник пожал плечами: — А ты кто?
Пьяная болтовня начала надоедать… — Пошли уже… — не счел нужным повторять историю провожатый.
— Пшли… — сговорчиво пошатнулся пьяный.
Их путь окончился возле трехэтажного довольно приличного здания.
— Тут? — вопросительно глянул хозяин. И сам себе отозвался: — Тут.
Он порылся в карманах и вытянул большой узорчатый ключ. — Эй, отворяй… Я, пожалуй, посплю… — он сунул ключ Андрею и плавно сполз по стене, усаживаясь возле нее.
Отворив дверь, Андрей затянул груз в прихожую и затворил засов.
"Фу-у… И куда теперь?" — он потыкался в поисках свечи, но, поняв бессмысленность занятия, на ощупь отыскал низенький диванчик, притулившийся под гардеробом. Уложил бесчувственное тело и накрыл сорванным с крюка халатом.
Идти в ночь ему категорически не хотелось.
"Да и оставлять дверь открытой, здесь явно не принято. Решено", — он сделал несколько шагов, больно ткнулся коленом и нащупал изогнутую спинку непонятной мебели. Определить в полной темноте ее принадлежность не сумел. Поэтому попросту устроился на мягком сидении, забросил ноги на спинку и попытался заснуть.
Разбудил громкий голос: — Пропади ты пропадом, изверг… — разорялась мадам. — Насвинячил, да еще приволок какого-то оборванца…
Приоткрыв глаз в слабом свете утра, струящимся из полуоткрытых ставен, различил картину учиненного ими разгрома. Перевернутая вешалка, опрокинутая скамейка. Спящий в развале вещей незнакомец, и он сам, лежащий в совершенно невозможной позе на узенькой кушетке, едва способной вместить одного подростка.
С оханьем разогнул затекшие ноги и сел. Заныла рука. Шевельнул пальцами и потрогал громадную шишку на лбу. Засохшая кровь стягивала кожу не хуже косметической маски.
Андрей потер грязной ладонью подбородок. Хозяйка, ничуть не снижая напора, продолжала звать проклятия на голову своего благоверного.
"Похоже, он крепко поторопился оплакивать уход супруги… — сообразил гость. — А вот меня сейчас точно выставят".
Из кучи вещей послышался слабый стон: — Эй, кто-нибудь… Выньте меня… — Ворох зашевелился, и на свет появилась всклокоченная голова.
Благообразное лицо лавочника, ничем ни примечательное в обычной жизни, сейчас выглядело не намного лучше физиономии его спутника. Однако, страдающий от дикого похмелья муж лишь глянул на голосящую толстуху, стоящую посреди прихожей, и поливающую его отборными ругательствами, затем на сидящего напротив незнакомца. И, наконец, обвел взглядом развал.
— По-мол-чи, — с мукой в голосе произнес он. И вдруг рявкнул, да так, что задрожали стекла: — Цыц, дура. Кому сказал?
Исчерпав силы, ухватился за голову и застонал.
Странно, но демарш помог. Тетка внезапно, словно выключили громкоговоритель, замолкла и, тяжело вздохнув, принялась наводить порядок.
— Стой… — предупредил попытку вступить в беседу страдалец. Он с трудом выпрямился, подошел к невысокому комоду, стоящему в углу, и вынул пару бутылок вина. Доковылял обратно. Протянул одну гостю, а сам сноровисто откупорил вторую.
Приложился к горлышку и оторвался, только когда в посудине осталась лишь половина.
— Так, — посвежевшим взглядом посмотрел он на занятую уборкой хозяйку. — Ты почему не в лавке?
— Какая лавка, придурок, все мозги пропил? Ее же вчера закрыли, за долги… Забыл?
— Ах да, точно, — мимоходом, словно вспомнив о чем-то незначительном, отозвался похмельный муж. — Погоди, ты ведь сказала, что уходишь к аптекарю? — припомнил он новые подробности…
Женщина громко фыркнула и, собрав в охапку сваленное в угол платье, вышла в комнату.
— Понятно… — протянул хозяин. — Теперь ты, — он повернул голову к сидящему с бутылкой в руках Андрею.
— Мы с тобой в трактире возле порта сидели. Ты перебрал, а когда вышли на улицу, на нас напали какие-то бандиты. Короче, мне досталось, а ты заколол троих, — не стал скрывать истину рассказчик.