Короли Вероны

Бликст Дэвид

– Ах, простите, пожалуйста! – Девушка сделала отчаянную попытку вернуть ему равновесие. Несмотря на деревянный лубок на ноге, молодой человек возвышался над Антонией на добрых две головы. – Пожалуйста, простите! Я такая невнимательная!

– Пустяки, – просто отвечал молодой человек. – Я сам виноват – еще не привык к этим штуковинам.

Повисла неловкая пауза. Молодой человек прищурился. Вывернув шею вправо, он взглянул на Антонию в профиль и выдвинул смелое предположение.

– Вы – Беатриче, да?

Антония сделала глубокий вдох.

– Я – единственная дочь Данте Алагьери. – За последнюю неделю она успела привыкнуть к послевкусию, которое оставляло новое произношение.

Молодой человек кивнул.

– Вы немного на него похожи. – В этот момент увалень с соломенными волосами стал Антонии дороже всех на свете. Кроме отца, разумеется. – Я друг вашего брата Пьетро. Меня зовут Антонио, Антонио Капуллетто.

Девушка вскинула брови.

– Брат писал мне о своем друге Антонио, – осторожно произнесла она. – Однако мне помнится, что фамилия звучала как-то иначе.

Увалень рассмеялся.

– Верно, до вчерашнего вечера я звался Капеселатро. А теперь у нас новая фамилия, старинная. Правда, все Капеллетти давным-давно поумирали.

– Вот как! – Этот Капуллетто говорил без обиняков, Антония же к таким речам не привыкла. – Вы знаете, где мой отец? Или мои братья?

Увалень покачал головой, и сердце девушки упало. Ума не приложу, где Пьетро нелегкая носит, – отвечал Капуллетто. – С его ранами лучше дома сидеть, да и вообще, после вчерашнего ему не мешало бы денек-другой оклематься.

У Антонии округлились глаза.

– Я думала, нога у Пьетро зажила!

Нога-то зажила, да только я говорю о ранах, что нанес ему леопард. – Видя, что девушка близка к столбняку, Антонио заторопился: – Ох! Вы ж не знаете! Черт! Я хотел сказать, Пресвятая Дева! Видите ли, дело было так. – И он вкратце изложил события вчерашнего вечера. – Пьетро был в полном порядке, когда мы с ним простились, – добавил Антонио. – Наверно, он просто захотел проветрить мозги. Да ведь и мне надо кое-кого найти! Можем пойти в палаццо вместе – если, конечно, для вас не зазорно общество калеки.

Антония в приступе благодарности изобразила реверанс. Неуклюжий косноязычный Капуллетто, конечно, не тянул на настоящего кавалера, но своею прямотой невольно располагал к себе. Антония поняла, почему Пьетро столь высокого о нем мнения.

За спиной Капуллетто болтался небольшой мешок. По форме было ясно, что в нем находится книга.

– Скажите, а что у вас в мешке?

Вот, чуть не забыл! Когда мы найдем вашего отца, он поставит свою подпись. Это экземпляр его «Ада». Я сегодня утром купил, для Джаноццы.

Капуллетто продолжал расти в глазах Антонии. Некая Джаноцца, безусловно, пленила парня – ее имя единственное он произносил без запинки. Антония узнала, что Капуллетто сломал ногу накануне, во время забега, который выиграл его друг Марьотто. «Не шарахнись я ногой бог знает обо что, я бы первым пришел. Не повезло, только и всего». Было очевидно, что Капуллетто не держит на Марьотто зла за победу. Иначе дела обстояли со скачками – парень не скрывал отвращения к победителю, некоему падуанцу по фамилии Каррара.

Таким образом, краеугольными камнями сбивчивой речи Капуллетто были три имени – Джаноцца, Марьотто, Марцилио. Антонии эти имена не говорили ничего – или почти ничего. В ее голове не возникло ассоциаций со всадниками на мосту.

В конце концов они наткнулись на знакомого Капуллетто, и молодой человек упросил его доставить Антонию к базилике Сан Зено. К отцу.

Как здравомыслящий человек, Пьетро собирался до полудня проваляться в постели. Однако Данте проснулся чуть свет и обнаружил, что его младший сын так и не появился дома. Поэт не сомневался: Поко подцепил девицу легкого поведения. Пьетро вспомнил о базилике Сан Зено, мимо которой проезжал во время скачек, и предложил отцу осмотреть ее. Исключительно с целью отвлечь его от дурных мыслей. Предложение было принято (Данте не стал говорить Пьетро, что разгадал его намерения), а Туллио Д’Изола предоставил отцу и сыну провожатого.

– Я слышал, ты снова отличился, – начал Данте.

– Да, и вот доказательства. – Пьетро провел рукой по лбу.

– Ты их заслужил, к тому же ничего не дается легко. – Помолчав, поэт добавил: – И все же я рад, что ты спас ребенка.

– Я и сам рад, – отвечал Пьетро.

Внезапно вспомнив о своем обещании навестить донну Катерину, Пьетро сообщил отцу, что должен будет несколько раньше прервать их приятную прогулку. Данте ничуть не огорчился.

– Базилика Сан Зено стоит у реки. Я буду смотреть на воду и работать над «Чистилищем». – Он хлопнул по сумке, висевшей через плечо. – Как видишь, сынок, я хорошо подготовился на случай, если герою понадобится сокрушить очередного великана.

Пьетро не нашелся что ответить. Он двинулся вперед, еле удерживая рвущегося с поводка Меркурио. Юноша специально надел тяжелый длинный плащ, но костыль и щенок выдавали его, и ему то и дело приходилось отвечать на приветствия горожан. Данте несколько раз пытался выражать нетерпение, но все равно улыбался, глядя на сына.

Провожатый указал на синагогу, и отец с сыном потратили несколько минут, чтобы осмотреть ее. В Вероне проживало немало иудеев, однако, за исключением жида Мануила, Пьетро видел их только на рыночной площади. Конечно, в других городах закон обязывал иудеев носить желтые звезды – за счет этих звезд иудей всегда был заметен в толпе. В Вероне же закон этот не действовал, и иудеи по собственной воле и в соответствии со своею верой носили чудные шапки. А поскольку в городе было полно чужестранцев в самой нелепой, на взгляд европейца, одежде, иудеи не привлекали к себе особого внимания.

В базилике Святого Зенона – покровителя Вероны отец и сын провели два часа. Они продрогли до костей, зато узнали немало поучительного, разглядывая гробницы, фрески, витражи и знаменитые двери. Затем Пьетро похромал назад к пьяцца дель Синьория, радуясь, что на беседу с донной Катериной у него еще предостаточно времени.

Замерзший, едва держась на левой ноге (правая от холода просто взбеленилась), проклиная рвущегося с поводка Меркурио и от всей души жалея, что не поехал верхом на Канисе, Пьетро постучался в двери Ногаролы. Дом стоял напротив церкви Санта Мария Антика, позади главного палаццо Скалигеров. Камеристка донны Катерины горячо приветствовала юношу. С него сняли плащ и препроводили наверх, в маленькую гостиную, где горели жаровни. Двери на балкон были открыты для вентиляции.