Короли Вероны
Шрифт:
В комнате царил подозрительный порядок – пожалуй, потому, что беспокойный Ческо еще не научился ходить. Прислуга, наверно, с ужасом ждет того дня, когда малыш сделает первый шаг.
Сам Ческо сидел на коленях у новой няни, в дальнем конце гостиной, так, чтобы его было хорошо видно. Девушка изо всех сил старалась занять малыша разноцветными марионетками с деревянными головами. Марионетки представляли собой классические аллегории пороков и добродетелей. Ческо особенно интересовался алой головой Злобы – голова то и дело ударяла по игрушечному тигру.
«Ну конечно, – подумал Пьетро, прищурившись, – что тигр, что леопард – какая разница».
Меркурио вырвался и бросился к Ческо и прижался мокрым носом к его личику. Малыш засмеялся, когда щенок сначала обнюхал его, а затем лизнул в нос. Крохотные пальчики схватили монету, висевшую на ошейнике.
– Меркурио! К ноге! – тщетно взывал Пьетро.
– Пусть поиграют.
Рядом с ребенком, держа на коленях вышивание, в длинной полосе света сидела донна Катерина. К ней повернуты были два стула. На одном помещался некто, а слуга его навис над высокой спинкой. Пьетро прищурился. Перед ним стоял мавр.
Сидевший на стуле поднялся. Ему казалось около сорока; возраст выдавала только седина на висках. Незнакомец был хорошо одет и хорошо сложен; он был бы даже хорош собою, если бы не одна деталь. Незнакомец минимум на четверть состоял из подбородка. Причем раздвоенного подбородка: Пьетро не мог отделаться от мысли, что в ямке – в ямище! – как раз поместится сустав его пальца. Юношу не оставляло желание проверить, так ли это. Секундой позже он уже пожимал протянутую руку.
– Сир Алагьери, примите мои поздравления. У вас выдался непростой денек! Впрочем, я мог бы вам рассказать обо всех событиях заранее! – Один глаз над неудобосказуемым подбородком подмигнул.
– А вы ведь, если не ошибаюсь…
– Кто я такой?! – Человек с подбородком обернулся к Катерине. – Как, мадонна, неужели вы ему не сообщили? Когда вы меня позвали, я думал, герольды донесут эту весть до каждого…
– Пьетро, позволь представить тебе Игнаццио да Палермо, астролога и духовника королей и принцев. С Теодоро Кадисским ты уже познакомился.
– Да, мадонна.
Пьетро пожал темную руку.
– Вы спасли мне жизнь. Благодарю вас. – Мавр склонил голову, и Пьетро, минуту назад пялившийся на подбородок господина, теперь не мог оторвать глаз от ужасных шрамов на шее невольника.
Катерина указала на свободный стул. Пьетро сел и заметил на столе три свитка. Каждый представлял собой толстый и длинный кусок пергамента, запечатанный желтым воском, – именно желтый цвет легче всего выявляет подделку. Пьетро показалось, что печати покрыты тонким слоем меда. Что же это за документы, если они требуют таких предосторожностей?
– Марианна, положи Ческо в кроватку, – велела Катерина няне. – Лючиана, пошевели уголья. И обе можете пока быть свободны. Вы нам не понадобитесь. Если огонь станет гаснуть, я попрошу о помощи моих гостей.
Марианна покосилась на темнокожего «гостя» и положила ребенка в деревянную кроватку с высокими резными стенками. Маленький Ческо тотчас вцепился в решетку, подтянулся и встал на ножки. Из своей клетки Ческо стал тянуть ручонки к Меркурио, не отстававшему от него ни на шаг.
«Скоро он научится ходить, – подумал Пьетро. – Ишь, как твердо стоит, даже не качается».
Девушки с поклонами удалились и тихонько закрыли за собой дверь. Пьетро слышал, как они шептались в коридоре.
– Они переживают из-за Нины, – пояснила донна Катерина. – Пьетро, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, мадонна, благодарю вас.
– Нет, это я тебя благодарю. – Катерина отложила вышивание. – Сир Алагьери, вы получили ранения и даже не знаете, по какой причине. Но мы возместим вам ущерб – к сожалению, только моральный. Пора включить вас в круг посвященных. Сейчас мы станем обсуждать вещи, о которых знают только четыре человека на свете. Один из них мой брат. Вторая – мать Ческо. Третий – Тео. Четвертая – я сама. Более никто – даже мой муж – не знает о том, о чем мы сегодня вам поведаем.
– Я… я польщен, мадонна.
– Сведения имеют цену. Узнав обо всем, вы, сир Алагьери, обязаны будете помогать нам кроить будущее по нашему вкусу. Мне нелегко связывать вас данным обязательством – ибо это не что иное, как обязательство. Если вы желаете отказаться от посвящения в нашу тайну…
– Мадонна, – перебил Игнаццио, – вы лукавите. Он не сможет отказаться. Он не сможет отступить из страха потерять ваше уважение. Сами звезды его избрали. А раз так, глупо предлагать ему воспротивиться воле звезд. Он не примет предложения; мы же, предлагая сиру Алагьери подобный выход, только понапрасну пытаемся успокоить свою совесть.
– Вы, конечно, правы. Итак, начнем?
Катерина передала Игнаццио один из свитков. Астролог взломал смазанную медом печать. Это было непросто – мед лип к пальцам. В конце концов Игнаццио развернул пергамент на коленях.
Пьетро увидел разноцветные линии, знаки зодиака и записи на латыни и греческом. Перед ним был гороскоп.
– Этот гороскоп составили много лет назад, – начал Игнаццио да Палермо, – для новорожденного мальчика, третьего сына Альберто делла Скала и его законной супруги.
Пьетро вспомнил слова Кангранде о гороскопе и о том, что этот гороскоп предвещал.
– Донна Катерина, ваш брат говорил, что он советовался с Бенентенди…
– Бенентенди! – фыркнул Игнаццио. – Шарлатан! Да он…
Катерина оборвала да Палермо на самом интересном месте, обратившись к Пьетро:
– Что тебе известно об астрологии?
– Только общие принципы. Отец настоял на нескольких уроках, когда я еще не был наследником.
Игнаццио указал на пергамент.
– Этот гороскоп прост и понятен. Франческо делла Скала – Кангранде, как вы его называете, – суждены великие подвиги. Пожалуй, вернее всего на данное обстоятельство указывает Марс, находящийся в доме Овна, что означает одновременно умение управлять людьми и безрассудство, потребность постоянно доказывать себе собственную храбрость. Заслуживает внимания и положение Сатурна. Сатурн также в доме Овна, и это одно из противоречий в гороскопе Капитана. Сатурн в доме Овна обычно ведет к неверию правителя в собственные силы. В данном случае мы, похоже, имеем дело с обратным эффектом, поскольку Сатурн находится в одном доме с Марсом. Этим объясняется совершенное бесстрашие Кангранде.