Короли Вероны
Шрифт:
Если бы Пьетро догадался продолжить поиски в домашней церкви Скалигеров, они (поиски) увенчались бы успехом. Свеча заметно укоротилась, однако все еще ярко горела, когда Марьотто добрался до второго круга ада.
Я начал так: «Я бы хотел ответаОт этих двух, которых вместе вьетИ так легко уносит буря эта».И мне мой вождь: «Пусть ветер их пригнетПоближе к нам;Джаноцца оказалась прекрасной слушательницей. То и дело она издавала глубокий вздох или приглушенное восклицание, равно вдохновлявшие чтеца. В остальное время девушка дышала негромко и прерывисто, чтобы Марьотто не подумал, будто она задремала.
При последних словах девушка подалась вперед. В голосе ее звучал восторг.
– Кто же эти двое? Я понимаю, что любовники, но кто именно? О Клеопатре уже говорилось, и о Парисе, и о Тристане. Может быть, это Ланцелот и Джиневра?
– Терпение, – упрекнул Марьотто. – Скоро все откроется.
И он прочел о том, как Данте воззвал к душам влюбленных, несомых ветром, и о том, что несчастные отвечали поэту.
«…Любовь сжигает нежные сердца,И он пленился телом несравнимым,Погубленным так страшно в час конца.Любовь, любить велящая любимым,Меня к нему так властно привлекла,Что этот плен ты видишь нерушимым.Любовь вдвоем на гибель нас вела;В Каине будет наших дней гаситель».Такая речь из уст у них текла.Из кельи послышались всхлипы. Марьотто перестал читать.
– Джаноцца? – Он прильнул к решетке, разделявшей их. Дверь кельи для кающегося открылась, и девушка побежала прочь.
«О нет, – думал Марьотто. – Нет! Нет! Нет! Это я ее огорчил! Ей не понравился отрывок? Я что-то сделал? Или не сделал? Должен ли я бежать за ней? Она – невеста Антонио. Разве я могу последовать за ней? Боже, разве я могу за ней не последовать?»
Дверь исповедальни отворилась. От движения воздуха свеча мигнула и погасла. Девушка скользнула в исповедальню, закрыв за собой дверь. Их поглотила кромешная тьма. Джаноцца разрыдалась на груди у Марьотто.
– Что, что случилось? – не помня себя, повторял юноша. – Что случилось?
– Стихи такие красивые! – И она прижалась лицом к его дублету и в отчаянии вцепилась пальцами в шнуровку.
Марьотто сидел, баюкая девушку в объятиях и прижимаясь щекой к ее темени. Он не поцеловал ее – и, пожалуй, то был первый и последний раз, когда Марьотто хоть в чем-то себе отказал. Он отчаянно хотел переменить позу, боясь, как бы Джаноцца не заметила его возбуждения. Но отказаться от блаженства держать ее на коленях было выше сил Марьотто. Ему хотелось, преступно хотелось, чтобы она знала, как сильно он желает ее. Их руки сплелись, они дышали одним воздухом, густым от напряжения. Пока Джаноцца плакала, Марьотто не смел ласкать ее, но он мог гладить ее волосы, шею, плечи. Вскоре слезы высохли.
– Простите, синьор Монтекки. Вы, наверно, теперь считаете меня глупой девчонкой.
– Пожалуйста, зовите меня по имени – Марьотто. И я вовсе не считаю вас глупой.
– Вы не возражаете, если я останусь здесь? – не спросила, а выдохнула Джаноцца. Марьотто не смог ответить. Она уселась рядом, и он снова почувствовал сладкий запах цветков апельсина. Он пил этот запах, как древние боги пили нектар.
Руки его снова стали гладить Джаноццу по спине, теперь смелее. В напряженной, готовой взорваться тишине девушка спросила:
– Кто они?
– Что? Ах да! Ее имя Франческа. Ее возлюбленного звали Паоло. Обоих убил ее муж.
– Расскажите мне их историю, – попросила Джаноцца. Марьотто попытался вновь зажечь свечу, но девушка предвосхитила его действия. – Нет, расскажите своими словами. Я хочу слушать вас, а не Данте.
Весь дрожа, Марьотто начал рассказ.
– Франческа да Полента из Равенны была замужем за Джанкьотто Малатеста да Верруччио из Римини.
– Джанкьотто? – Имя означало «Джон Хромоног». – Он действительно был хромой?
Марьотто кивнул, будто лично посетил Флоренцию тридцать лет назад.
– Да, его тело все было искорежено, в то время как брат его Паоло отличался стройной фигурой и прямыми ногами. Оба они были храбрыми и умелыми воинами и плечом к плечу сражались во многих битвах. Году примерно в тысяча двести восьмидесятом Джанкьотто отправил брата к отцу Франчески, чтобы посватать ее. Когда Паоло прибыл в Равенну, Франческа подумала, что он и есть жених, и согласилась выйти замуж. Когда же она приехала в Римини, ее представили старшему брату Паоло, хромому Джанкьотто. Свадьба, конечно, состоялась, однако Джанкьотто часто приходилось уезжать из города по делам, и он оставлял молодую жену на попечение младшего брата.
– И они… они стали любовниками?
В этот самый момент Марьотто понял, сколь возвышенными словами отец Пьетро изложил историю о преступной любовной связи.
– Как-то раз они вместе читали сказание о Ланцелоте и Джиневре. – В темноте лицо Джаноццы было так близко, что Мари с трудом подбирал слова. – Они… я не умею рассказать красиво, как Данте… Они были так потрясены этой историей, так тронуты чувствами влюбленных и прекрасным слогом, что, когда взглянули друг на друга, не смогли… не смогли сдержаться…
Ее губы нашли его губы, а может, наоборот. Поцелуй поначалу был робкий. Марьотто боялся даже дышать. Но губы Джаноццы требовали, и он отвечал им. Их пальцы сплелись в кромешной тьме. Марьотто пил дыхание девушки, губы его скользили ниже, к шее. Джаноцца тихонько – и восхитительно – застонала. Ободренный, Марьотто провел пальцами по шее, по плечу, коснулся груди. Девушка задрожала и пролепетала:
– О Марьотто, Марьотто, будь моим Паоло…
– Моя Франческа! Моя Джулия…
Они подскочили от грохота ударов, обрушившихся на входную дверь. Джаноцца вырвалась и выскользнула из исповедальни прежде, чем Мари успел хоть что-то сказать. Он услышал только, как отворилась и захлопнулась боковая дверь. Гуляки, проходившие мимо главной двери, понятия не имели, сколь сладостный миг разрушили. Весь дрожа, Марьотто присел на краешек стула.