Короли Вероны
Шрифт:
Пьетро остался на лоджии, чувствуя себя совершенно беспомощным.
Часть стены отодвинулась, и оттуда появился высокий мужчина со свертком в руках. Пьяницы приветствовали его глумливыми возгласами. Один из них, тот, что потирал ушибленный затылок, крикнул:
– Я же говорил! Стена двигается!
– Дайте пройти, – рявкнул мужчина со свертком. Он и так уже потерял много времени – во-первых, на лестнице было темно, хоть глаз коли, во-вторых, мальчишка все время извивался и пытался орать.
– Куда ведет эта дверь? – поинтересовался один пьяница, заглядывая внутрь.
– Только между нами: там наверху бесплатно дают выпивку, – отвечал высокий.
Пьяницы воодушевились и рванули, насколько позволяло их состояние, к двери. Высокий попытался продраться сквозь них, но вдруг из свертка, представлявшего собой одеяло, показалась белокурая головка.
– Ишь, какой симпатяга, – заметили вслед высокому.
Пьетро вглядывался в толпу, устремившуюся на пьяцца дель Синьория. Он знал, дело это безнадежное, но попросту не мог бездействовать. Юноша высматривал одно-единственное лицо.
Позади него раздался скрипучий голос.
– Что случилось?
Пьетро оглянулся: барджелло Виллафранка осматривал тело няни.
– Ческо похитили.
Барджелло так и подскочил.
– Когда?
– Только что, черт возьми!
Пьетро отвернулся к окну и продолжал свое занятие. На улице валил снег. Из палаццо вышла внушительная фигура и принялась прокладывать себе путь, отбрасывая пьяных, словно щепки. Именно этого человека Пьетро и высматривал. То был мавр.
Но полно, не ошибся ли Пьетро? Несмотря на широченный плащ, юноша не сомневался: мавр ничего не несет. Однако он явно спешил. Спешил за кем-то. Пьетро разглядел, за кем: этот второй успел оторваться, мавру никак не удавалось его нагнать. А проскочил он прямо под балконом Пьетро – следовательно, не мог выйти из главных дверей. Второй тоже отличался высоким ростом; на нем была туника с капюшоном, низко свисавшим с плеч. Руки и ноги его словно распухли, он двигался неуклюже и вообще походил на spaventa-passeri, [53] которые крестьяне мастерят для отпугивания ворон.
53
Пугало, чучело (ит.).
У пугала-то в руках и был сверток – отчаянно бившееся одеяло.
– Вот он! Вот он! – закричал Пьетро. – Задержите этого человека!
Похититель в панике оглянулся. И Пьетро успел рассмотреть его лицо. Капюшон скрывал глаза и брови, но видны были подстриженная борода и обвислые желтые щеки. Лицо показалось юноше неправдоподобно зловещим, и все ночные кошмары тотчас всплыли в его памяти.
– Он уходит! Да задержите же его!
Кангранде еще не успел дойти до дверей, ведущих с лоджии. На слова Пьетро он обернулся и, проследив за рукой юноши, воскликнул:
– Проклятье! Черная лестница!
Меркурио натягивал поводок, стремясь к потайной двери за углом. Кангранде дернул ручку. Дверь не поддавалась.
– Святая Мария! Кто запер дверь? – взревел Кангранде, грохнул кулаком по двери и, орудуя локтями, устремился к главной лестнице.
У окна юношу дергал за рукав Виллафранка.
– Который? Да покажи ты!
– Вон тот!
Толпа мешала пугалу броситься бежать, однако двигалось оно на приличной скорости, держась уже стен палаццо дей Джурисконсульти, где толпа была пожиже – из-за леопарда. Никто и не подумал задержать пугало или его черного сообщника. Казалось, еще минута – и ребенка будет уже не вернуть.
Прежде чем Пьетро успел сообразить, что он делает, нога его оказалась по ту сторону перил. Виллафранка пытался остановить юношу – и получил по руке костылем. Оттолкнувшись левой ногой, Пьетро спрыгнул с балкона на толпу. Несколько человек заметили его и предусмотрительно подняли руки. Для других его падение было как снег на голову. Бедром Пьетро зацепил чье-то темя, руки же раскинул так, чтобы максимально смягчить удар – для себя, разумеется, а не для зевак.
Прежде чем последние заметили его пурпурный фарсетто, Пьетро пришлось выслушать немало поучительного в свой адрес. Наконец кто-то крикнул: «Да это же рыцарь!», и толпа, полагая, что Пьетро свалился, поскольку перебрал, стала передавать его с рук на руки. Пьетро словно плыл над морем, которое дышало перегаром и застарелым потом, и удалялся от похитителей.
– Отпустите меня, болваны! – вопил юноша, однако его не слушали.
Тогда он пустил в ход костыль. Человек, державший его в тот момент, крякнул и уронил свою ношу. Пьетро упал ничком. Он вовремя подобрался, несмотря на то что сильно зашиб левое колено о булыжники мостовой. Пьетро заставил себя встать. Слава богу, колено левое, а не правое.
Пьетро заметался в толпе. На миг ему показалось, что след похитителя потерян. Но нет: пугало в капюшоне орудовало локтями в опасной близости от леопарда. Пьетро похромал к нему, расталкивая зевак.
Позади раздался вопль. Пьетро оглянулся. Огромный мавр в плаще с капюшоном размахивал кривою саблей – он разгадал намерения юноши и расчищал дорогу к нему. Словно смерть с косой. Пьетро инстинктивно схватился за пояс, но единственным его оружием оказался серебряный кинжал, который Марьотто утром – утром?! – подарил ему. Конечно же, перед саблей, способной враз снести голову с плеч, кинжал был бесполезен.
Толпа наконец начала соображать и расступаться перед мавром. Ему теперь ничто не мешало настичь Пьетро. С секунду поколебавшись, юноша продолжил преследовать пугало, время от времени бросая испуганные взгляды на все ближе свистевшую саблю. Вдруг вдалеке ему блеснула надежда: в дверях палаццо появился Кангранде с факелом в одной руке и поводком в другой. Меркурио рвался к хозяину, и юноше оставалось только молиться, что Кангранде отпустит щенка и тот спасет его.
Стараясь не думать о мавре, Пьетро сосредоточил взгляд на маленьком Ческо, изо всех силенок извивавшемся в руках пугала. Мальчик теперь кричал что было мочи. Похитителю явно приходилось туго. Пьетро сложил руки рупором и позвал:
– Ческо! Франческо! Ческо!
Белокурая головка повернулась в его сторону, зеленые глаза увидели единственное знакомое лицо. Мальчик выпростал ручонку из одеяла и потянулся к Пьетро, который уже приближался, поскольку толпа дала наконец дорогу. Не обращая внимания на боль в ноге, грозившей отказать в любой момент, Пьетро побежал.
«Проклятая нога. Где этот чертов Кангранде, где Баилардино и все остальные, так их и разэтак! Далеко ли мавр?»
В отчаянии Пьетро бросил через плечо свой костыль, впрочем, не особенно надеясь, что сей метательный снаряд нанесет мавру хоть какой-то вред, разве что поможет ему споткнуться.
Теперь у Пьетро остался только серебряный кинжал. Внезапно юношу осенило. Он высоко поднял клинок и крикнул:
– Ческо, смотри!
Малыш увидел кинжал, сверкавший в свете факелов, и принялся вырываться еще отчаяннее. Ему удалось выпростать и вторую руку.